Роман я прочитал за одну ночь, хотя мне запрещали брать книгу в руки.

На Невском проспекте открылся ресторан «Соус ведьм», сразу ставший хитом. Столики забронированы на полгода вперед. Все блюда подаются под каким-то особенным соусом, рецепт которого держится в секрете вот уже несколько сотен лет. Владелец – потомок первых испанских инквизиторов. Санкт-Петербург в восторге, через месяц после открытия ресторан называют лучшим местом десятилетия.

Журналист Скрябов получает задание провести расследование и выяснить секрет соуса. «У тебя все тексты под псевдонимом, не вычислят». Когда в ресторане появляется вакансия официанта, он приходит на собеседование. Его лично проводит сеньор Эрнесто – владелец заведения, само совершенство, человек гипнотической красоты. Скрябов с неудовольствием понимает, что сеньор Эрнесто вызывает у него сильную человеческую симпатию и уважение.

Чтобы получить работу в ресторане, надо выполнить одно странное условие: привести красивую и обязательно знакомую девушку, которую тут же возьмут на работу. «Кем?». «Она получит от работы огромное удовольствие, не переживайте».

Скрябов предлагает журналистке Алене принять участие в расследовании, она соглашается. В первый день Скрябов получает заказы на кухне и видит, что соусный цех располагается отдельно за запертой дверью. Каждую тарелку просовывают в крохотное окно-бойницу, через несколько секунд политое соусом блюдо возвращают обратно и дают Скрябову. «Готово, неси».

Алена работает за запертой дверью. «Что там происходит?». «Потом». «В смысле?». «Потом расскажу». Скрябов негодует, Алена наотрез отказывается говорить, в чем заключается ее работа. «Это огромное удовольствие». «И это все?». «Ну да».

Через месяц сеньор Эрнесто приглашает Скрябова на экскурсию в соусный цех. «Вы готовы». Перед журналистом открывается фантасмагоричная картина. На семи гинекологических креслах сидят семь голых девушек, вокруг которых вьются три трансвестита, похожих на Эрнесто. Они забирают тарелки из окон-бойниц и ставят их под кресла, а сами устраивают действо вокруг них, берут из расставленных повсюду деревянных бочек приправы, корицу, кориандр, паприку, посыпают девушек и добывают из них соус. Алену Скрябов видит совсем не такой, как в жизни: все ее волосы рыжие, взгляд дикий, тело в конвульсиях. «В некоторых странах соус добывают и из мужчин, но для России это не подходит».

Сеньор Эрнесто приглашает Скрябова в свой кабинет, где разоблачает его. Скрябов признается, что он журналист и хочет написать репортаж. «Вы не сделаете этого, иначе Алену съедят». «Съедят?». «Вы от нас тоже никуда не уйдете». Сеньор Эрнесто объясняет, почему секрет соуса никто не может раскрыть столетиями. Девушки, из которых добывают соус, превращаются в рабынь похоти. Когда они достигают безумия, их поставляют африканским тиранам-каннибалам. Те, в свою очередь, обеспечивают сеньора Эрнесто наемными убийцами по всему миру.

Алену отправят на съедение на следующий день после выхода репортажа. Скрябов понимает, она все равно обречена, и он тоже. Скрябов засыпает в раздумьях, что делать, писать или не писать. Ему снится сон, как в его дом, где он почему-то живет с Аленой, врываются африканские головорезы.

– Вы с отцом одного поля, – прервал Брутто Зельц.

– Почему?

– Вместе работаете в словорубной мастерской.

Я посмотрел на него с подозрением. Откуда ты знаешь про словорубную мастерскую?

– Знаете, почему ваш отец стал таким знаменитым?

Зельц подбрасывал теннисный мяч.

– Гений.

– Его все боялись редактировать. Без исключения.

– Почему?

– Позвольте воды.

Воды? Надо пройти на кухню, а я не хочу туда. Осознание пришло внезапно, в этот самый момент. Я понял, что там, на кухне.

– В другой раз.

– Что с вами?

– Давайте в другой раз, прошу.

Он начал тараторить. «По легенде, он спрятал в одном из романов слово, которое убивает, но, как видите, массовых смертей от чтения не было, а книги вашего отца покупались массово, значит, не в этом дело».

Я открыл дверь, выпроводил Брутто Зельца, сел на пол и обхватил голову руками.

– И все-таки я бы попросил.

Брутто Зельц открыл дверь и увидел меня.

– А.

Закрыл дверь и наконец-то ушел. Он сказал «а». Нет, заглавная, вот так: «А». Хорошо, пусть будет «А».

Я встал, открыл шкаф, вытащил лук и стрелы, нашел маркер. Взял стул, открыл антресоль, достал мешок с записями отца, вывалил на пол. Я всегда удивлялся, почему он писал на печатной машинке или вообще от руки. Когда я спросил, отец взбесился и не стал отвечать. Он никогда не пользовался компьютером, смартфону предпочитал старый кнопочный мобильник.

На отдельном листе в клеточку написано карандашом: «Я долго выбирал, кем быть, графоманом или алкашом, и после раздумий остановился на первом варианте». Так отец записывал фразы, которые потом хотел использовать в больших текстах. «Кем быть, графоманом или алкашом», – не помню, чтобы он это где-то использовал. Внизу было написано «Неиссякаемая бутылка». Я читал черновик этого рассказа, точно, фраза оттуда, просто забыл. Ужасный рассказ. Отец, иногда ты писал такую чушь.

Перевернул листок, вывел маркером большую букву «А», подбросил, натянул тетиву. Стрела соединила бумагу со стеной, теперь буква висела там.

Иди на кухню. Сам иди на кухню, я останусь здесь.

Я не заходил в кухню с тех пор, как ушла Инна.

Брутто Зельц говорит, я должен работать над романом. Должен – буду, договорились, знаю, где собраны все наработки отца по нему, вот они. «Война войдет без стука» – рабочее название, оно должно быть каким-то другим, броским. Последний роман отца, недописанный, который дописывает сын, и это его литературный дебют. Как это пафосно, противно, зачем я согласился.

В опросе на лучшее название романов отца победит «Извини, я съел твою жену» – пятьдесят восемь процентов. На втором месте «Страна напалма» – двадцать четыре. «Война войдет без стука» семнадцать. Семнадцать! Надо менять название. А я специально не буду, пусть остается таким.

Вот он, первоначальный вариант сюжета, написан ручкой, аккуратным почерком.

«Российская империя, военный госпиталь в глуши, до ближайшего поселения трое суток пешего пути. Раньше сюда доставляли раненых, но уже шесть лет Российская империя ни с кем не воюет. Доктор Лев Извозчиков горюет о том, что нет войны, потому что ему и персоналу нечем заняться, из-за чего наступает разруха. От безделья он увлекается лженаукой и точно рассчитывает день явления в госпиталь Сатанаила. В этот день у медсестры Марии Леопольдовны рождается сын, а в госпиталь прибывает первый за шесть лет раненый…»

Кое-что не нравится, буду корректировать.

– М.