Я не знала, как это будет, примут ли меня в Париже, в семье Поля, доберусь ли я туда вообще, но я знала, что у меня все получится!

Елена Дьяконова, вынужденная донашивать материнскую шубу и путешествовать в одиночку и без защиты, умерла окончательно. Теперь существовала одна Гала, жизнь которой будет посвящена только любви и успеху любимых мужчин.

И в ее жизни совсем не осталось места ничему прежнему, прошлому. Было только будущее – пока смутное, но обязательно успешное. Поль прав, переиначив имя с Галя на Гала. Она станет праздником для любимого, превратит в праздник его жизнь, да и свою тоже.

Обязательно станет!

Честно говоря, мое путешествие из Москвы в Париж было вовсе не таким.

Это не поездка в Швейцарию 1912 года, теперь между нами с Полем лежала война, Россию и Францию разделяла территория воюющей с нами Германии и ее союзников. То, о чем столько твердил отчим, проявилось в реальной жизни. Мне пришлось добираться морем, делая огромный крюк через Швецию и Англию.

И со мной отправилась наша горничная. Бедная Жюстина была в ужасе от мысли, что ей придется провести годы войны в далекой от ее Швейцарии Москве. Но какая Жюстина компаньонка, если мы даже путешествовали разным классом. А вот толстяк с фальшивым золотом в вагоне поезда на Санкт-Петербург был…

Вспоминать о страданиях от качки в море не хочется совсем, это мерзкая болезнь – морская, позже, когда возникла необходимость пересечь океан по пути в Америку, я больше всего боялась именно качки, но на океанском лайнере она оказалась не страшна.

Так что пусть будет поезд и навязчивый попутчик в соседнем купе.

Чтобы добраться к своему любимому Полю, я была готова перенести не только морскую болезнь, но и что-то похуже. Остановить меня могли только собственная смерть или нежелание Поля меня видеть.

Но Поль звал, а жизнь продолжалась. Жизнь больше не Леночки Дьяконовой, а Галы.

Семья Дьяконовых-Гомберг просто перестала для меня существовать. Перестала существовать сама Елена Дьяконова, я окончательно стала Галой. Пока без фамилии, но, возможно, буду мадам Грендель.

Увидеть Париж и умереть!

Париж всегда праздник!

Да не был он никаким праздником, когда Гала наконец добралась до города влюбленных.

Был хмурый день, вокзальная суета, неприветливые лица, собственная усталость после долгой тяжелой дороги. Хотелось поскорей забраться в ванную и хорошенько вымыться, а потом выспаться, потому что спать на полке вагона получалось плохо.

Застегивая пальто перед выходом на перрон в Париже, Гала подумала, что отсутствие Поля скорее удача, ведь он не видел ее вот такой измотанной и грязной. Лучше встретиться, когда все будет приведено в порядок.

Но предстояла встреча с мадам Грендель, которая помнила ее по Клаваделю, встреча, от которой многое зависело. Что, если мадам не пригласит невесту сына жить в их доме? На съем жилья денег у Галы просто не было, а Поль приедет не завтра…

Гала помнила, что у них с матерью Поля есть одна точка соприкосновения, зато какая! – сам Поль. Это правильно и справедливо, это поможет ей.

Гале не пришлось играть или фальшивить, когда, едва шагнув на перрон, она бросилась к мадам Грендель с вопросом:

– Как Жежен? От него есть известия?

Мадам даже не заметила отсутствия приветствия со стороны русской девушки и не ставший лучше французский, ведь Гала затронула главную тему жизни мадам – ее сына.

– У него все в порядке, он служит санитаром в госпитале, но я все равно боюсь, – взволнованно ответила будущая свекровь.

– Мне кажется, что, будь я здесь, вдвоем мы убедили бы Поля избежать мобилизации.

И снова Гала пролила бальзам на израненную душу матери, та запричитала:

– Да-да, мне тоже так кажется.

– Все будет хорошо, я уверена, мадам Грендель, все будет хорошо. Залог тому наша с вами любовь к Полю. Она спасет его в самую тяжелую минуту.

Расчувствовавшаяся дама промокнула слезы платочком.

Разве после того мадам Грендель могла отказать в приюте русской девушке?

Возможно, она не рассчитывала, что этот приют так надолго, но, сказав первое слово, пришлось продолжать.

– А папочка по-прежнему в управлении военных пекарен, – всхлипывая, доверительно сообщила мадам Грендель.

Только привычка помалкивать удержала Галу от нелепого вопроса: кто? В следующее мгновение она уже сообразила, что будущая свекровь говорит о свекре, и что нахождение в каком-то управлении для Клемана Гренделя сродни брони от попадания на фронт.

Грендели не из тех, кто тратит все заработанное. Сказывалась крестьянская прижимистость, выходцы из крестьян и простых рабочих, даже заметно разбогатев, жили крайне скромно. Улица Орден – пристанище рабочего люда. Имея доходы Гренделя, можно было выбрать район и получше, но Гале было уже все равно, лишь бы скорее добраться до ванны и мягкой постели. Мать не зря называла ее принцессой на горошине за любовь к удобствам и комфорту.

Уже предвкушая удовольствие от горячей воды и хорошего мыла, Гала огляделась. Но то, что увидела, было далеко от привычного московского комфорта.

Узкая лестница, темный коридор, неприятный запах застарелой пищи, общая спертость воздуха… Не лучше оказалось и в самой квартире. Мелькнула даже мысль, что мадам нарочно сняла для нее такую нору, чтобы поскорей выпроводить обратно.

Да, конечно, так и есть! Мадам Грендель же писала, что договорится о комнате в пансионе. Ладно, сегодня главное принять ванну, привести себя в порядок, а завтра Гала постарается поискать жилье получше.

Но она ошиблась, именно в этом доме и жили Грендели. Мадам Грендель прошла в квартиру и жестом показала Гале:

– Вот комната Эжена, жить будете там. Потом решим, что делать дальше. Это Жермена, наша горничная. Она поможет разложить вещи и умыться.

– Благодарю, мадам.

В голове крутилась навязчивая мысль: и это Париж?! Гала прекрасно понимала, что Париж тоже разный, как Москва и Санкт-Петербург, но мириться с необходимостью пребывания в таком доме оказалось не так легко… Особенно когда выяснилось, что ванной нет и в помине, умываются в раковине на кухне, где моется и посуда тоже. Вместо ванны используется большая лохань, воду греют на печке.

От истерики спасла только сильная усталость. Жермена помогла девушке вымыться и проводила в комнату. Проваливаясь в сон, Гала услышала, как горничная сообщает мадам, что «мадемуазель великолепно сложена, фигура не то что лицо».

Проснувшись, Гала не сразу поняла, где находится. Не трясло, не качало, за окном раздавался чуть визгливый женский смех, детский плач и еще какие-то голоса. Нет, это не Трубниковская в Москве, но и не тот Париж, которого она ждала.