– Да угости ты девку медком, дубина стоеросовая! Глядишь, и разговор веселей пойдет. Медок у хозяина заборист. Халатом этим похвались, для разговора…

Халат действительно был знатный. Дареный. Шитый из лучшей бухарской материи, с узорчатым поясом. Пожаловал его захудалому шакирду сарайского медресе сам ханский сокольничий Урук-Тимур.

Три месяца назад постигло этого знатного вельможу великое несчастье. Убили его жену, бесследно исчезла любимая дочь. Сам Урук-Тимур был в это время в степи на Кубани, на летнем кочевье с ханом. Разбирал тогда это дело лично наиб. Тогда и дали ему в писцы-помощники самого прилежного ученика из медресе.

К приезду сокольничего все было закончено. Вот он и решил наградить всех от щедрот своих.

Злат даже сейчас улыбнулся, вспомнив недоумение Урук-Тимура, когда очередь дошла до Илгизара. Смерив взглядом тощего юношу в чалме на арабский манер и с чернильницей вместо кинжала у пояса, вельможа явно растерялся. Чем его жаловать? Молодому нукеру подарил бы доброго коня. Саблю персидской работы. Шубу со своего эмирского плеча. Чтобы каждый знал о щедрости славного Урук-Тимура, о том, как наградил он тех, кто искал убийцу его жены, о том, как открыты его душа и закрома навстречу добрым людям и делам.

А зачем этому заморышу конь? Ни держать негде, ни ездить некуда. Или сабля? Вместо чернильницы вешать?

Долго молчал в растерянности Урук-Тимур, глядя на шакирда. Уже сказаны были им слова похвалы и благодарности. Уже принесли Илгизару в награду дорогой вышитый халат с бухарским поясом, уже прибавили к ним сапоги из лучшей булгарской кожи и отороченную бобром шапку с атласным верхом. А все не то. Не по заслугам вроде. Скупо как-то.

Вот тут и осенило старого сокольничего. Пробежала по его губам довольная улыбка. Убежал куда-то по его слову расторопный слуга с дареной шапкой и сразу вернулся. После чего эмир протянул ее юноше со словами:

– А еще жалую тебя шапкой. Помни Урук-Тимура.

Только шапка едва не выпала из рук Илгизара. До самых краев с верхом была она наполнена серебряными монетами. Такие времена! Даже славный старый воин вынужден признать, что эти никчемные кружочки ценятся не меньше, чем добрый конь или булатная сабля. А может, уже и больше.

Нищему шакирду эта шапка серебра позволила уйти с ханских казенных хлебов на свои собственные. Даже ремеслом обзавелся – стал на базаре бумаги переписывать. При такой жизни разве дорогой халат убережешь?

Теперь юноша неторопливо ворковал о чем-то с Юксудыр. Не надеясь на его сообразительность, Злат решил все-таки встрять, будто между делом. Правда, сделал он это, когда девушка уже покончила с шитьем и собралась уходить.

– Она мохшинская?

Илгизар был из Мохши, города, надежно укрытого от степи дремучими лесами. Возле самой Руси. Там после прихода к власти несколько лет отсиживался хан Узбек, пока его не выманили наконец в Сарай. Мохши тогда совсем почти столицей сделался. Теперь все в прошлом. Живет посреди своих лесов былыми воспоминаниями. Однако судьба переменчива. Кто знает, куда задуют капризные ветра истории? Хан Тохта больше к Укеку благоволил. Сам Узбек теперь новую столицу строит.

– Из Булгара она. Из-за реки. С лесов.

С лесов! Как будто Мохши в степи. Только в тех краях уж так повелось: все, что на правом берегу великой реки, которую обычно так просто и именуют на тюркский манер – Итиль, – это горы. Что по левому берегу – леса.

Между тем Илгизар весело продолжал:

– Я было тоже сначала подумал, что с наших краев. По хвостам. Их у нас только мордовки носят. Пулай называются. А вот имя не наше. Такие имена за рекой в ходу.

– Говорит-то по-вашему?

– Похоже. У нас там в лесах народ перемешан. Однако друг друга понимаем.

– Ну, а хвосты эти самые, пулаи которые, за рекой не носят?

– Чего не знаю, того не знаю, не бывал за Итилем.

Злат нехотя натянул сапоги и пересел к столу. Видно, толку от помощника как от козла молока.

Илгизар, похоже, почуял эту мысль, потому что поспешно добавил:

– Сирота она. Последние годы уже на горах жила. У мордовской родни. Сюда только по весне приехала.

Понятно теперь, почему мордовские хвосты носит.

– Послушай, красавица, твой хозяин говорит, что ты можешь подкову согнуть. Врет?

Девушка усмехнулась и взяла со стола холщовый лоскут, который принесла с рукоделием. Медленно сложила его вдвое. Потом резким движением разорвала напополам. Злат осторожно взял в руки обрывок. Затем уважительно поднес к лицу ладонь Юксудыр.

– А с виду не скажешь. Где научилась?

– Бабка научила. Она много чего умела.

– Из лука стрелять?

– И из лука стрелять.

Ох, непростая девка! Чего же все-таки Сарабай боится? Придется еще припугнуть.

Девушка стала неторопливо собирать со стола.

– Сарабай!

Тот встал как лист перед травой из сказки.

Злат изобразил крайнюю степень возмущения:

– Так до каких пор я из тебя буду все, как клещами, вытягивать?! Ничего больше не вспомнил?

– Вспомнил! Только я не знал, что это к делу отношение имеет.

– А тебе этого знать и не положено. Тебе положено все рассказывать как на духу. Слушаю!

– Про того мужика, который этого постояльца ко мне привел…

– Вон оно что. Значит, думал, это к делу отношения не имеет?

– Да нет. Человека этого я и вправду не знаю. Просто вспомнил, с кем я его вместе видел…

– Чего мнешься?

Сарабай сделал озадаченное лицо:

– Дело в том, что я того человека тоже не знаю.

Наиб грохнул кулаком по столу:

– Шутки решил со мной шутить?! В игры играть?!

– Да какие игры!.. – залопотал Сарабай. – Просто этот человек ко мне Юксудыр и привел.

– Та-а-ак… В узелок потихоньку твои ниточки сплетаются. А чего он ее к тебе привел, что говорил, кто эта девка?! – Злат еще раз хватил кулаком по столу и понизил голос. – Послать, что ли, за стражей да всыпать тебе своей властью плетей?

– Да не знаю я ничего! – заныл Сарабай. – Человек тот был с ясского квартала. Из тех ясов, что в лесах живут, в Мохши, не с Кавказа. Привел, сказал, девка из Мохши, в Сарае у нее никого, языка кипчакского не знает. Осталась без хозяина. Предложил в прислуги. Может, тут и связи никакой. Просто совпало.

– Илгизар! Ты спросил девку, как она в Сарае оказалась?

– Говорит, с хозяином приплыла весной. Потом он пропал.

– Из запертой изнутри комнаты?

– Да нет. Ушел вечером и не вернулся. Потом пришел его знакомый и отвел ее сюда.

– Хозяин этот чем занимался? Торговец?

– Не знает. Товара у него не было. Даже вещей