Вернемся к основной задаче: он открыл ящик стола. Только скрепки, марки, резиновая лента, все аккуратно сложено. Открыл серебряную коробочку с выгравированными на крышке инициалами. Мелкие монетки. Неслышно метнулся к высокому деревянному картотечному шкафу, выдвинул верхний ящик. Ряды карточек, пунктуально подписанных: различные аспекты путешествия и почти весь мир, от Бали до Занзибара.

Тут послышался скрип старого деревянного пола, хозяйка шла по восточному ковру, устилавшему коридор. Билли закрыл ящик и скользнул на кушетку. В дверях возникла миссис Чэндлер с серебряным подносом, на котором стояли два бокала, вазочка с миндалем и тарелочка печенья. Она поставила все на столик перед гостем, протянула ему стакан воды и присела рядом, помешивая коктейльной палочкой водку в своем бокале.

— Благодарю.

— Ваше здоровье! — Она приветственно приподняла бокал.

— Да. — Он сделал глоток. — Знаете, а я ведь действительно зашел только для того, чтобы вручить вам шоколад.

Она удивленно приподняла бровь.

— Конечно же, очень приятно повидаться с вами, — добавил он.

— Конечно. — Долгая пауза. — Скажите, Дэниел. Могу ли я задать личный вопрос? Что вы думаете по поводу Роджера Клеменса во вчерашней игре?

Он рассмеялся:

— Это не очень личный вопрос.

— Для меня личный, — улыбнулась она в ответ. — Вы не представляете, сколько можно узнать о человеке, если выяснить его отношение к спорту.

— Тогда ладно. Я не смотрел вчерашнюю игру. Но могу сказать, что бы ни делал Клеменс, это замечательно, потому что он, наверное, последний бейсболист, который играет из любви к игре. Он отдает все…

— Всего себя в каждой игре. Полностью согласна. — Она вновь улыбнулась мягкой рассеянной улыбкой.

Билли покраснел. В ней было что-то официальное, старомодное и вместе с тем юношеское. Он чувствовал себя как дома. И одновременно неловко.

— В отличие от этого человеческого недоразумения, Барри Бондса, — добавила она.

— Согласен с вами, — вновь рассмеялся он. — Да вы настоящий фанат!

— Особенно бейсбола. И футбола тоже. Спросите меня что угодно об играх прошлого сезона.

— Что угодно?

Она лишь улыбнулась:

— Хотите сравнить статистику до и после Германа Эдвардса[9]?

— Так необычно для женщины, если позволите подобную политнекорректность.

— Некорректность относится лишь к вопросам политики. Или религии.

Расхохотавшись, Билли внимательно взглянул на нее и произвел пробный выстрел:

— Вы делаете ставки на игру?

Она ответила таким же внимательным взглядом:

— А вот это уже личный вопрос.

— Но вы так много времени проводите в Вегасе…

— Вы, должно быть, читали старые заметки обо мне в «Эсквайре», — осторожно заметила она. — Но это ведь было в прошлой жизни, правда? Сейчас я не путешествую, а пишу о путешествиях.

Он помолчал, прикидывая, надолго ли можно затянуть первое свидание. А потом хлопнула входная дверь.

Сафир тявкнул и помчался или, скорее, поплелся в коридор, заливаясь лаем.

— Сафир! — Она погрозила пальчиком. — Непристойно ведете себя!

— Сапфир? Как драгоценный камень?

— Как колумнист, великий Уильям.

Билли не успел ответить: пес вышел из комнаты и пару секунд спустя вернулся, вывалив язык до полу, а жирное тельце его переваливалось с боку на бок при каждом шаге. По пятам за ним следовал человек. Билли поднял голову. Нина, собачья нянька. В футболке (она что, правда училась в Сорбонне?), шортах и армейских ботинках. Вылитый подросток.

— Привет, миссис Чэндлер. Как чувствуете себя сегодня? Погода чудесная! — Она протянула даме руку.

— Дорогая, вы знакомы… — жестом указала та на Билли, — с Дэниелом Магуайром?

Нина обернулась и увидела его — их разделяли кофейный столик и бульдог. Прошло несколько секунд, прежде чем она смогла оправиться от испуга.

— Вы знакомы. — Миссис Чэндлер переводила взгляд с одного на другого.

— Да, она… — начал объяснять Билли.

— Разумеется, — перебила Нина, — я гуляю с его собакой, Сидом. Э-э… привет.

— Сид? Это Сидней? Забавно…

— Сиддхартха, — поправил Билли.

— Сиддхартха?! — расхохоталась миссис Чэндлер.

Нина тут же присоединилась к ней:

— Здорово, правда? Но это еще ничего. Я выгуливаю Зардоса, Кинга, Эдварда и Уоллис, Стэнли, Оливера…

— Да, это, безусловно, высокий уровень, но Сиддхартха! Дэниел, мы вовсе не над вами смеемся. Мы смеемся…

— Надо мной. — И он тоже смущенно хихикнул.

— Просто вы не производите впечатления претенциозного человека. Как, впрочем, и поклонники Германа Гессе.

— Да это не я так назвал собаку! — Господи, он все-таки вляпался!

— Правда? — заинтересовалась Нина. — Тогда кто же?

— Мой брат. — Попался! Не следовало упоминать о нем. Не нужно, чтобы кто-нибудь знал, что у него есть брат. Но в присутствии Нины он отчего-то терял бдительность, становясь беззащитным.

— У вас есть брат? — переспросила Нина. Что ее так удивляет?

— Я имел в виду: моя сестра.

— Так брат или сестра? Или и брат, и сестра? — Она забавно принялась шлепать себя по щекам, вертя головой туда-сюда. — Мой брат, моя сестра, мой брат, моя сестра.

Она рассмешила его. И рассмеялась сама.

— Ну что же… — Миссис Чэндлер поспешила вернуться к делу. — Сафир наверняка с нетерпением ждет прогулки.

— Я выйду с вами, — заявил Билли. — Я как раз собирался уходить.

Нина посмотрела на свои ботинки. Потом перевела взгляд на Билли, мгновение смотрела ему в глаза, отвернулась. Взяв себя в руки, позвала пса:

— Пойдем, Сафир, пора! — Она наклонилась, цепляя шлейку. — Приятно было повидаться с вами, миссис Чэндлер.

— Мне тоже это всегда приятно, Нина. Дэниел, с вашей стороны было очень мило заглянуть. Еще раз спасибо за шоколад.

И она прошествовала по темному коридору к выходу, провожая Нину, Сафира и посетителя. В дверях Билли подал ей руку:

— Было очень приятно.

— Заходите еще, Дэниел, — ответила она, отвечая на рукопожатие и одновременно желая прикончить себя за эти слова. Парень, возможно, из тех, что обязательно так и сделает, раз ему предложили.

— Увидимся через часок, — сказала Нина.

— Чудесно, дорогая.