него эмоции, и это уже половина победы. Эмоции – залог симпатии. Как думаешь, работает принцип от ненависти до любви?

– Понятия не имею. Ты же у нас эксперт в любви, а не я.

– Изначально нужен крючок, за который могут зацепиться мысли о тебе, и ненависть – один из них. Это уже почти любовь, такая же сильная встряска, которая заставляет тебя думать о человеке, говорить с ним, касаться его…

– Кулаком?

– Поубавь скепсис и послушай. Если повернуть выключатель и вставить в череду негативных эмоций одну позитивную, она повлияет на все. Показатели не изменятся, останутся так же высоки, но изменятся чувства. Я читала об этом сто раз, как один разговор переворачивал привычный мир, как один поцелуй превращал врагов в пару. Это зернышко прорастает долго, но из него получаются прекрасные цветы. Есть, конечно, замечательные истории о любви с первого взгляда, где герои преодолевают множество препятствий, чтобы остаться вместе, но в жизни такое не подстроишь. Мы ведь не боги. А вот постепенное развитие влюбленности – запросто!

– То есть мы не сдаемся?

– А ты этого хочешь?

Неуверенно пожимаю плечами, не находясь с ответом. Катя заглядывает в мобильник и пару раз бьет пальцем по экрану, а после кладет его обратно на кровать. Поднимает голову и долго смотрит мне в глаза, прежде чем задать следующий вопрос:

– Скажи, что ты сейчас думаешь о Елисее?

– А это обязательно?

– Мы должны отслеживать и твои изменения тоже, в этом суть эксперимента.

Поворачиваюсь к подруге спиной, за тонкими занавесками без единой складки виднеется синее небо. Размышляю пару мгновений и отвечаю максимально честно:

– Меня раздражает его напыщенная надменность и отчужденность. Словно ему плевать на все, словно он считает себя самым крутым, а все остальные просто мелкие мушки, от которых он брезгливо отмахивается. Он, не задумываясь, бросает острые обидные фразы, и я не понимаю, как с ним вообще кто-то может общаться. А еще его челка… Это же просто кошмар!

– Чем же тогда он нравился тебе все это время? Ты сейчас не сказала ничего нового.

– Наблюдать со стороны всегда легко. Пока мы не столкнулись лично, он казался просто загадочным и немного мрачным. И он мне не нравился в прямом смысле, но был интересен. Как образ, как персонаж.

– Ты считаешь его красивым?

– Больше да, чем нет. Худые и высокие в моем вкусе.

– А лицо?

– А что с ним? Лицо как лицо. Прыщей нет, уже плюс.

– Что насчет глаз?

– Намекаешь на его национальность?

– Да.

– Никогда не придавала этому значения.

– Кстати, ты не знаешь, кто он именно?

– Нет. Скорее всего, в нем смесь, и это может быть все, что угодно, от казаха до японца.

– А как с чувствами, Лана? Как ты себя ощущаешь рядом с ним?

– Честно? Глупо. Как будто стучусь лбом в бетонную стену.

– Это все?

Растираю нос пальцами, ощутив щекотание призрачных снежинок. Я бы ни за что не запомнила тот день, если бы не свалилась на целую неделю с жуткой ангиной после детской снежной войны. Это был он, я точно знаю. Высокая женщина в длинном пальто громко выкрикивала: «Елисей! Елисей!» Прошло уже пять лет, но что могло так сильно его изменить? Почему Елисей больше не улыбается так, как тогда? Что случилось с тем пухлым и задорным мальчишкой?

– Все, – тихо отвечаю я и разворачиваюсь на стуле.

Книги перед Катей раскрыты, и она водит пальцем по строчкам, перескакивая с одной на другую.

– Нам нужно продумать третий шаг, – бормочет она. – Репетиторство? Не то. Общий урок? У нас такое не прокатит. День рождения брата? Лана, у тебя есть брат?

– Насколько я знаю, нет, но даже если и был бы… чем бы он помог? В близкий круг Елисея так просто не пробиться.

– Тоже верно. Может, тебе подружиться с Вероникой?

– Предлагаешь мне еще и ее завоевывать?

Катя поднимает одну из книг и листает страницы:

– Нам нужна встреча вне школы и без его друзей. Что-то неожиданное. Жаль, что он ничем не увлекается.

– Почему же? Он отлично портит людям великие открытия.

– Это мы еще посмотрим. – Катя откладывает книгу и берет в руки телефон. – Торговый центр, рынок, парк, ветеринарная клиника, балетная студия. Не хочешь заняться балетом?

– Это ты к чему?

– К тому, что единственный вариант выцепить Елисея одного после школы – это прокатиться с ним в одном автобусе до дома. И для этого тебе нужно правдоподобное прикрытие.

– Что-то я не уверена…

– Ты ни в одном из моих планов не была уверена, но… получилось же! Доставай блокнот, сейчас все распишем.

Глава 4

Солнце печет макушку сквозь стеклянную крышу автобусной остановки, открываю бутылку минералки и делаю несколько живительных глотков. Пришлось снова прогулять последний урок и пройти пару кварталов, чтобы сесть в автобус раньше Елисея. И чего только не сделаешь ради великих открытий. Стягиваю с плеч джинсовую куртку. Легкий ветерок ласкает щеки. Лето, кажется, никак не хочет уходить даже в начале октября, но я не против. Все лучше, чем дожди и серое небо.

Проверяю время на телефоне, десять минут до конца шестого урока, двадцать пять до начала третьего шага. Я готова на все сто, но от Елисея можно ожидать чего угодно. Он запросто может выйти из автобуса на ближайшей остановке и дождаться другого, только чтобы оказаться подальше от сумасшедших вроде меня.

Принимаюсь прокручивать план, чтобы не сойти с пути, как в прошлый раз, но поток мыслей прерывает телефонный звонок, и в этот момент даже солнце прячется за облаками. Больше нельзя ее игнорировать, придется ответить. Провожу пальцем по экрану и прижимаю телефон к уху:

– Привет, мам.

– Привет, – напряженно говорит она. – Ты не отвечаешь на звонки и не перезваниваешь уже четыре дня. Лана, так нельзя, я же волнуюсь.

Чувство вины сдавливает грудь, а в животе бурлит возмущение. Стискиваю мобильник и опускаю подбородок:

– Прости.

– Ничего, – вздыхает она, – я помню, что такое молодость. Учеба, друзья, о родителях думаешь в последнюю очередь, но я должна знать, что у тебя все хорошо.

– У меня все хорошо, – повторяю я механически.

– Лана…

– Честно! Все в порядке.

– Ты все еще злишься на меня?

Колючая дрожь пронзает правую руку, так и подначивая швырнуть телефон. Все, что мы пережили… до сих пор переживаем вместе с папой… все это…

– Лана, давай поговорим. Пожалуйста. Мы с твоим отцом…

– Я знаю! – выпаливаю резко. – Все знаю! И я пытаюсь понять тебя, правда, пытаюсь, но это трудно. И – да,