– Я не могу заставить Полтергейста, – предупредил Маккриди. – Он помогает нам добровольно.

– Сэм, попытайся. Пожалуйста, Сэм, – сказала Клодия.

Маккриди встал.

– Между прочим, какой вторник вы имели в виду?

– Вторник на следующей неделе, – ответил Апплйард. – Через восемь дней.

– Боже милосердный, – произнес Маккриди.

Почти весь следующий день, понедельник, Сэм Маккриди просидел над крупномасштабными картами и фотографиями, потом отправился с просьбами к старым друзьям, еще работавшим в восточногерманском отделе. Те ревниво относились к любым посягательствам на свою территорию, но в конце концов были вынуждены уступить, ведь Маккриди имел на то право. Они не стали спрашивать шефа отдела дезинформации, что он задумал.

К середине дня Маккриди нашел два вроде бы подходящих места. Одним из них была защищенная навесом стоянка рядом с восточногерманской седьмой автомагистралью, которая шла с востока на запад параллельно шоссе Е40 и соединяла промышленную Йену с пасторальным Веймаром, а потом и с пригородами Эрфурта. Основную стоянку Маккриди выбрал неподалеку от Йены, к западу от города. Резервная была на том же шоссе, но на полпути между Веймаром и Эрфуртом, меньше чем в трех милях от советской военной базы в Норе.

Если во вторник или в среду во время своей инспекционной поездки русский генерал окажется где угодно между Йеной и Эрфуртом, то он быстро доберется до любого места встречи. В пять часов Маккриди поехал в посольство США на Гроувнор-сквер и передал свои предложения Клодии Стьюарт. Тотчас же было отправлено зашифрованное сообщение в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли (штат Виргиния); там предложения Маккриди одобрили и передали в Москву, тому, кто «вел» Панкратина. На следующий день рано утром информация уже лежала в тайнике за шатающимся кирпичом в стене Новодевичьего кладбища, а через четыре часа по пути в министерство письмо забрал генерал Панкратин.

В тот же понедельник, незадолго до заката, Маккриди отправил шифрованное послание руководителю боннского бюро Интеллидженс Сервис. Тот прочел его, уничтожил, потом поднял телефонную трубку и набрал номер.

Бруно Моренц вернулся домой в семь вечера. Он уже наполовину расправился с ужином, когда его жена вдруг вспомнила:

– Звонил твой зубной врач, доктор Фишер.

Моренц поднял голову и уставился на давно остывшее неаппетитное блюдо.

– М-м-м.

– Сказал, ему нужно еще раз осмотреть ту пломбу. Завтра. Чтобы ты зашел к нему в кабинет в шесть.

Фрау Моренц снова с головой погрузилась в вечернюю телевикторину. Бруно оставалось только надеяться, что она передала слова достаточно точно. Его «зубным врачом» был совсем не доктор Фишер, а Маккриди, который всегда назначал встречи в каком-нибудь из двух баров. Один назывался «кабинетом», другой – «клиникой». Шесть часов значило полдень, время ленча.

* * *

Во вторник утром Денис Гонт отвез Маккриди в Хитроу на утренний рейс до Кёльна.

– Вернусь завтра вечером, – сказал Маккриди. – Остаешься за меня.

В кёльнском аэропорту Маккриди, весь багаж которого составлял один портфель, быстро прошел таможенный и паспортный контроль, взял такси и в начале двенадцатого оказался возле Дома оперы. Минут сорок он кружил по площади, спустился по Кройцгассе, потом завернул на шумную пешеходную зону Шильдергассе. Он часто останавливался у витрин, неожиданно поворачивал, входил в магазины в одну дверь, а выходил из другой. Без пяти двенадцать он убедился, что «хвоста» нет, свернул в узкий переулок Кребсгассе и направился к старинному бару, отделанному деревом и украшенному золотой готической вязью. Небольшие витражи пропускали немного света. Маккриди занял кабинку в дальнем углу, заказал глиняную кружку рейнского пива и стал ждать. Через пять минут за тот же столик сел грузный Бруно Моренц.

– Давно не виделись, старина, – сказал Маккриди.

Моренц кивнул и отпил глоток пива.

– У тебя дело, Сэм?

Маккриди за десять минут объяснил суть проблемы. Моренц покачал головой.

– Сэм, мне уже пятьдесят два. Скоро я уйду на пенсию. У меня свои планы. Раньше все было по-другому, все казалось интересным. Теперь, признаюсь, меня пугают те мерзавцы за «железным занавесом».

– Меня тоже, Бруно. Но если бы я мог, я бы пошел. Я в черном списке, а ты – чист. Это быстрая операция: утром переходишь границу туда, вечером возвращаешься. Даже если первая попытка окажется неудачной, ты вернешься в середине следующего дня. Они предлагают десять тысяч фунтов наличными.

Моренц уставился на Маккриди.

– Это много. За такие деньги нетрудно найти охотников. Почему именно я?

– Он знает тебя. Ты ему нравишься. Он увидит, что пришел не я, но не испугается. Мне ужасно не хочется просить тебя, но мне это действительно очень нужно. Последний раз, клянусь. Ради старой дружбы.

Бруно допил пиво и встал.

– Мне пора возвращаться… Хорошо, Сэм. Только для тебя. Ради старой дружбы. Но потом, клянусь, я выхожу из игры. Окончательно.

– Даю слово, Бруно. Последний раз. Поверь мне. Я тебя не подведу.

Они договорились встретиться в следующий понедельник на рассвете. Бруно вернулся в свой кабинет, Маккриди выждал еще десять минут, потом дошел до стоянки такси на Туништрассе и поехал в Бонн. Остаток этого дня и всю среду он провел в боннском бюро Интеллидженс Сервис, объясняя, что ему потребуется для операции. Дел было много, а времени – в обрез.

В двух часовых поясах к востоку, в Москве, после обеда майор Людмила Ваневская встретилась с глазу на глаз с генералом Шаляпиным. Сидя за своим столом, бритоголовый, осторожный генерал с хитроватым и властным лицом сибирского крестьянина тщательно изучал папку Ваневской. Перелистав все документы, он толкнул ей папку.

– Неубедительно, – сказал он.

Генералу нравилось, когда подчиненные отстаивали свое мнение. В прежние времена – а генерал Шаляпин давно работал в этой организации – такой папки было бы вполне достаточно. На Лубянке всегда находилось место для еще одного человека. Но теперь другое время, а главные перемены впереди.

– Пока неубедительно, – неохотно согласилась Ваневская. – Но уж слишком много совпадений. Вспомните двухлетней давности историю с ракетами СС-20 в Восточной Германии – янки узнали о них подозрительно быстро.

– Восточная Германия кишит шпионами и предателями. У американцев есть спутники, система RORSATS…

– А перемещения военных кораблей в северных портах? Эти сукины дети из НАТО, похоже, всегда знают…

Шаляпину нравился напор молодой женщины. Он всегда поощрял бдительность у своих подчиненных, для того они здесь и сидят.

– Утечка информации не исключена, – согласился он. – Возможно, существует несколько источников. Халатность, неосторожные разговоры, множество мелких агентов. А вы полагаете, что все это дело рук одного человека…