— Что, совсем ничего не помнишь? — наигранно изумился мужчина, издевательски растянув губы в усмешке. — Лично я эту ночь я буду вспоминать еще о-о-очень долго. Она нас так с тобой сблизила.

Обычно становилось ясно, когда он язвил, однако сейчас я, правда, не понимала, с чем имела дело, и незнание самым жутким образом бесило.

Я открыла рот с целью озвучивания раздраженного упрека и последующего пылкого рявканья, но вовремя себя остановила, потому что босс от начала и до конца заслуженно глумился надо мной. Я справедливо снискала все будущие саркастические замечания. Да и Владислав Валерьевич выглядел подозрительно удовлетворенным, как будто уже успел сочинить для меня несколько эпиграмм, и в скором времени я удостоюсь чести выслушать их.

— Между нами ничего не было, надеюсь? — осторожно поинтересовалась я, с трудом совладав с обуревающими эмоциями.

— Даже не знаю, как тебе сказать, — вздохнул Земской, делая глоток сока.

Да все ты знаешь, черт тебя дери!

— Пожалуйста, вы… — я запнулась и провела рукой по волосам. Спокойствие, Лика, только спокойствие. — Я приношу свои извинения за переписку, — опустив взгляд к полу, проговорила сквозь зубы. — За все… сказанное в ваш адрес.

— Вот как? Ты, значит, извиняешься?

Я подняла голову, послав мужчине несмелый взгляд.

— Да. Мне очень жаль.

Отчасти.

Я буду сожалеть, если потеряю свою работу.

— Уверяю, что менее чем двенадцать часов назад ты была иного мнения, — пояснил Земской, — и изо всех сил пыталась доказать мне, что я истинное чудовище.

Я прикусила нижнюю губу, метая взгляд из стороны в сторону.

— Мне нужна моя работа, Владислав Валерьевич, — ватным голосом промолвила я, пытаясь воззвать к его великодушию, если оно у него, конечно же, имелось. Опыт предрекал мне крах, однако я все же попыталась. — Тому, какие неудобства я доставила своей выходкой, нет оправданий, но… Прошу вас, давайте забудем этот инцидент?

— Разве ты и так ничего не помнишь? — карикатурно подметил Земской.

Я стиснула трясущиеся от гнева кулаки.

— Вы знаете, что я имею в виду.

Он коротко рассмеялся, запрокинув голову.

— Ты, наверное, права, — успокоившись, босс провел большим пальцем по нижней губе и окинул меня с ног до головы беглым взглядом. — Я бы тоже пожелал все забыть, но, к великому сожалению, не это выше возможностей моего разума. Обременительно жить с такими воспоминаниями, поэтому, сама понимаешь, одним «простите, мне очень жаль» не отделаешься.

— Чего вы хотите?

— Документы Ахметова. Переделай их. Начинать можешь прямо сейчас.

Я собиралась услышать несколько другого формата ответ, подумав о котором дольше пяти секунд стыдливо зарделась.

— Сейчас? Здесь? — чувствуя себя идиоткой, переспросила я.

Владислав Валерьевич осушил стакан, поставил его в раковину и оттолкнулся от столешницы.

— Разумеется.

Я облизнула пересохшие губы.

— Может, я лучше займусь этим у себя дома?

— А если тебя занесет в очередной бар, и история повторится? — парировал мужчина.

Я сердито вздохнула. Мне было непривычно, оттого и некомфортно, что он отмел в сторону формальное обращение и свободно разговаривал со мной на «ты».

— Не занесет. Не переживайте, — проворчала я.

— И все же, мне будет гораздо спокойнее контролировать процесс твоей работы над ошибками, — подытожил Владислав Валерьевич тоном, не подразумевающим дальнейшие возражения.

Это нечестно!

Нахождение в неформальной обстановке, тем более у него дома, на протяжении всего дня после ночи, которую алкоголь стер из моей памяти, сведет меня с ума! Я и без того полным ходом неслась в объятия смирительной рубашки, и если не прекратить творящийся беспредел, если не вернуться в зону комфорта (это означало любое место, исключающее наличие присутствия начальника, тем более так сногсшибательно выглядящего), то точно можно распрощаться со здравым смыслом.

Плюс ко всему, Земской сейчас разительно отличался от того жуткого тирана, которого я ненавидела всеми фибрами души. Нет, он по-прежнему был в чем-то дико несносным. Тем не менее, его взгляд, его жесты, тембр голоса отличались некомфортным лукавством, словно мы, не побоюсь этого слова, приходились друг другу хорошими друзьями, и он, как обязывали товарищеские узы, искренне потешался надо мной, но без злого умысла, не с целью унизить и обидеть.

Поэтому я смертельно желала вспомнить подробности минувшей ночи.

Что между нами все-таки было?

К моему неземному счастью, Земскому раздался телефонный звонок, после которого он моментально вернулся к своему перманентному состоянию супер-серьезного пафосного босса и с небрежным взмахом кисти позволил непутевой мне уйти домой. Конечно же, при этом он впихнул документы Ахметова и наказал в понедельник без готового переделанного варианта не приходить в компанию. На секунду я позволила себе помечтать и представила, что дерзко игнорирую поручение и, лениво потягиваясь ближе к обеду в первый рабочий день недели, посылаю все к чертям. Но затем с гаденьким смехом реальность похлопала меня по плечу и напомнила, что через декаду нужно платить за квартиру.

Я не растерялась и умчалась. Как только, так сразу. Сверкала пятками и, не дождавшись лифта, понеслась вниз по лестничным пролетам с таким рвением, что Усэйн Болт* (самый быстрый человек в мире) изумленно присвистнул и зааплодировал бы мне вслед. Адреналин носился по венам с сумасшедшей скоростью. В голове свирепо пульсировала мысль, что если я остановлюсь хотя бы на пару секунд, то со мной случится похожая ситуация, как с персонажем Джейсона Стэтхэма в фильме «Адреналин».

Вылетев пулей из холла, словно позади меня находился рассадник чумы, я врезалась в какого-то мужчину. Его лица разглядеть не успела, потому что была слишком занята удиранием.

Бежать, бежать, бежать!

Не оглядываться!

С ультразвуковой скорости на обычную человеческую я перешла, только когда поймала такси.

Плюхнувшись в автомобиль, я не была уверена, что мне хватит наличных расплатиться с водителем. Вчерашнее веселье в баре, не сомневаюсь, отразилось на моем бюджете. Но это терпимые растраты. Встряхну одну из своих заначек дома.

Прятать деньги в книжках, в вазочках, хранить их на полках с одеждой и прочих других местах — моя страсть еще со школьных лет. Это неоднократно спасало. Если бы существовали Олимпийские Игры по ныканию денег, я являлась бы бесспорной чемпионкой. До переезда на съемную квартиру я еле поспевала укрывать от пронырливых глаз младшего брата свои сбережения, которые он безвозвратно одалживал без моего непосредственного ведома, и со временем создала из родительского дома буквально огромный тайник.