исполню твое желание. Пойду сейчас к падишаху и так все устрою, что ты свидешься с моим сыном. Но с одним условием: будешь слушаться меня во всем!

Дервиш вышел из покоев Йасаман, пошел к падишаху и объявил ему:

— Я могу вылечить твою дочь, но за это ты отдашь ее замуж за моего сына. Если мне не удастся исцелить девушку, то руби мне голову, я в твоей власти.

— Твой сын, о почтенный дервиш, красивый юноша, стройный, высокий, доброго нрава и благородного вида, как будто он знатного рода. Но посуди сам: подобает ли дочери падишаха быть женой сына дервиша?

— Воля твоя, падишах, — отвечает дервиш. — Но если желаешь видеть дочь здоровой — принимай мое условие. Или мой сын станет твоим зятем, или дочь твоя расстанется вскорости с жизнью.

Везиры видят, непреклонен дервиш, пали перед падишахом ниц и взмолились:

— Да будем мы жертвой за тебя, о владыка! Твоя дочь при смерти, дозволь дервишу вылечить ее! Не мешкай, а то будет поздно, умрет Йасаман, а ты всю жизнь потом будешь каяться. Если дервиш исцелит твою дочь, можешь назначить его сына везиром или военачальником, и не зазорно будет выдать за него Йасаман.

Пришлось падишаху согласиться.

Дервиш сам приготовил стакан шербета из сока египетской ивы и дал выпить Йасаман. А прислужницам сказал, что Йасаман, выпив шербет, почувствует голод, и, если она попросит есть, надо будет дать ей немного куриного бульону.

Падишах послушал слова дервиша и стал насмехаться над подобным лечением: как, мол, такое снадобье и такая еда исцелят его дочь? Дервиш же посмеялся над неверием падишаха:

— Да буду я жертвой за вас, это уж мое дело, чем я ее вылечу. Поправится она — отдадите ее за моего сына, умрет — снесете мне голову с плеч. Чему тут смеяться?!

После этого дервиш повел Фаридуна в комнату Йасаман.

Девушка все еще лежала на своем ложе.

— Дочка, — обратился к ней дервиш, — я дал слово, что ты через три дня поправишься. Слышишь, что я говорю?

— Я не поправлюсь, баба-джан, пока не увижу того, кого люблю, — отвечала девушка.

И тогда дервиш сделал Фаридуну знак подойти к ложу Йасаман. Девушка едва увидела Фаридуна, вскрикнула и лишилась чувств. Прислужницы и невольницы испугались, забегали, заметались, закричали: «Йасаман в обморок упала!»

— Не шумите и не орите попусту! — велел им дервиш. — Я сейчас дам Йасаман лекарство, и она сразу очнется, успокойтесь.

Он достал из своей сумки какое-то зелье и дал девушке — она тотчас пришла в себя.

— Доченька, — сказал ей дервиш, — я все устроил, получил согласие падишаха на твой брак с моим сыном. Успокойся, войди в разум!

— Конечно, отец! Я теперь поправлюсь и выздоровлю, ведь вся моя болезнь была только от страха потерять Фаридуна.

Дервиш и Фаридун вышли из покоев, чтобы дать и падишаху повидаться с дочерью, но Йасаман так полегчало, что она встала и сама пошла к отцу. Увидел падишах дочь у своего трона, от радости соскочил вниз и обнял девушку.

— Ах, Йасаман, наконец ты поправилась, благодарю бога, тысячу раз благодарю! — воскликнул счастливый падишах. — Расскажи-ка мне теперь, чем тебя так быстро вылечил дервиш?

— Правду сказать, отец, я и сама не знаю, — ответила девушка. — Когда я упала без памяти, он дал мне какую-то пилюлю и шербет из египетской ивы, я тут же выздоровела.

— Доченька, ты поправилась, мы с тобой этому радуемся, а я должен сообщить тебе неприятную весть, — говорит падишах Йасаман. — Дервиш вылечил тебя с условием, что я отдам тебя замуж за его сына.

— Раз обещал, придется держать слово, — молвила девушка. — Это верно, он сын дервиша, но прекрасен и держится как настоящий шахзаде. Не похоже, чтобы это был сын дервиша, сомневаюсь я в этом: наверняка он шахзаде!

— Раз так, и ты согласна, то и говорить нечего, — решил падишах.

На другой день во дворец к падишаху явился дервиш с Фаридуном. Падишах их сейчас же принял, спросил, что им угодно.

— Эй, падишах! Разве ты забыл про условие? Я вылечил твою дочь и пришел забрать ее.

— Почтенный дервиш! Я отдам, как обещал, свою дочь за твоего сына, хоть мне очень обидно и тяжко видеть ее женой сына дервиша.

Фаридун услышал слова падишаха и даже в лице изменился от обиды и смущения. Он краснел, бледнел и наконец не выдержал и вдруг воскликнул:

— Эй, падишах Чина, если хочешь знать правду, я не сын дервиша, я сын падишаха Ирана.

С этими словами Фаридун достал из кармана печать шаха Ирана, которую захватил, оказывается, с собой, и показал падишаху. Радости падишаха не было границ, когда он убедился, что его дочь выходит замуж за сына падишаха Ирана. Однако он печально сказал дервишу:

— Эй, почтенный дервиш, у моей дочери есть еще один тайный недуг, и я должен тебя предупредить об этом. Уже два шахзаде сватались к моей дочери, но как только мы давали свое согласие и жених подходил к невесте, тотчас же терял сознание и умирал. Боюсь, как бы и в этот раз так не случилось, как бы сын падишаха Ирана не умер из-за моей дочери!

Дервиш улыбнулся и успокоил падишаха.

— Не печалься, владыка, я и от этого недуга излечу Йасаман, ты об этом не тужи, не беспокойся!

Падишах больше ничего не сказал, приказал целую неделю освещать город разноцветными огнями и праздновать свадьбу его дочери с сыном падишаха Ирана.

В день свадьбы дервиш сказал Фаридуну:

— Смотри, сынок, не целуй Йасаман в лицо, приложись губами только к руке: ее дыхание таит смертельный яд. Всякий, кого коснется оно, тотчас умирает.

— Что же мне до конца жизни не придется ее целовать? — удивился Фаридун. — Разве это возможно? Подумай сам, что это за жизнь будет!

— Не волнуйся, поверь, придет время, я и от этого недуга вылечу Йасаман, — обещал дервиш.

Три дня спустя дервиш явился к падишаху Чина и сказал:

— Дозвольте увезти жениха с невестой в Иран, я сам их отвезу туда.

Как ни жаль было падишаху отпускать дочь, пришлось разрешить. Он приготовил ей приданое, достойное дочери падишаха, и сам с везирами и со всей знатью проводил их на целых двадцать фарсангов. Там дервиш, Фаридун и Йасаман попрощались с