— Какой прок в моих молитвах? Бог дает, бог и возьмет. Пока сам падишах не придет ко мне, я шагу не сделаю отсюда!

Услышал везир правой руки слова дервиша, побледнел и взмолился:

— Уважаемый дервиш, как может падишах прийти сюда — в караван-сарай?! Вы меня знаете, я везир правой руки, я прах у ваших ног поцелую, только сейчас же, не мешкая, извольте отправиться со мной во дворец, потому что мальчику очень худо.

Дервиш опять покачал головой.

— Все в вашей воле, вы все можете, но только, хоть на куски меня изрежьте, я не выйду из караван-сарая, пока сам падишах не придет ко мне. Я поклялся и клятву нарушить не могу.

Пришлось везиру вернуться во дворец одному.

А царевич к этому времени был уже при смерти: почти не дышит, глаз не открывает.

Везир правой руки передал падишаху слова дервиша, а падишах без памяти любил сына и сам не свой от горя кинулся в караван-сарай вместе с везиром.

Они застали дервиша за молитвой, подождали терпеливо, пока тот совершит намаз, потом падишах стал просить дервиша скорей пойти с ними во дворец, вылечить ребенка.

— Не горюй, не печалься, о падишах! Я сейчас попрошу бога исцелить ребенка! — сказал дервиш, повернулся лицом к кыбле[33] и произнес:

— О всеславный всемогущий Аллах, прошу тебя — исцели сына падишаха!

После этого они все — падишах, везир правой руки и дервиш — отправились во дворец.

— Я уверен, что бог спасет вашего ребенка. Пока мы дойдем до дворца, бог вернет ему здоровье, — сказал по дороге дервиш.

Едва они вступили во дворец, как тотчас узнали, что мальчик и в самом деле поправился.

— Эй, дервиш, кого я должен благодарить, тебя или бога? — спросил падишах дервиша.

— Я не достоин благодарности, о падишах! Возблагодари Аллаха за то, что он исцелил твоего ребенка, но и божьего человека умей ценить! Божий человек не ищет земных благ, не гоняется за ними, потому бог и исполняет любое его желание. А теперь дайте мне взглянуть на Фаридуна, посмотрю, какой он есть!

Падишах подал дервишу ребенка, и дервиш поцеловал мальчика в лоб, говоря:

— Свет моих очей! Я выпросил для тебя у бога сто лет жизни. Если твой отец позволит, ты проживешь сотню лет.

Услышал слова дервиша падишах и говорит:

— Клянусь богом, создавшим нас обоих, что впредь я буду выполнять все, что ты прикажешь.

Дервиш ему в ответ:

— Эй, падишах! Я приду навестить мальчика, когда ему исполнится четырнадцать лет. Если вы мне его не покажете, он погибнет. Как только я появлюсь здесь, тотчас, не мешкая, покажите его мне. Приду точно в срок, даже если придется мне добираться сюда из Хинда[34], непременно прибуду к сроку. Смотрите же, не вздумайте скрыть от меня ребенка.

Падишах еще раз поклялся, что исполнит его желание. Дервиш снова поцеловал царевича Фаридуна и повторил:

— До свидания, я ухожу, в тот день, когда мальчику исполнится четырнадцать лет, в этот самый час я буду здесь.

Шахзаде Фаридун с этого дня становился все прекраснее и прекраснее, рос он, не ведая горя и печали, и наконец достиг четырнадцати лет.

Настал день, в который четырнадцать лет назад родился Фаридун, и все везиры, военачальники, вельможи собрались в тронном зале. Фаридун стоял возле трона, когда внезапно появился дервиш.

— Эй, падишах, я пришел, как было условлено, — сказал он. — Сегодня мальчику исполнилось четырнадцать лет, и теперь он должен год провести со мной.

Падишах огорчился от этих слов, задрожал весь, но стиснул зубы и не подал виду. И все везиры и вельможи заметили, как он огорчился. Фаридун же кинулся к отцу, спрашивает:

— Что нужно этому дервишу, отец? Почему ты так опечалился?

— Как не огорчаться, сынок, расстаюсь с тобой! — ответил падишах. — Я обещал дервишу, этому божьему человеку, что отпущу тебя с ним на год. Куда он возьмет тебя — не знаю.

И падишах рассказал сыну всю историю с самого начала. Фаридун немного подумал и сказал отцу:

— Но ведь дервиш не может увести меня силой, надо, чтобы я согласился, разве не так?

— Молодчина, да благословит тебя Аллах! — воскликнул дервиш, услышав слова Фаридуна. — Ты верно говоришь. Пока я не уговорю тебя, не получу твоего согласия, и шага не пройду с тобой. Хочу, чтобы ты шел со мной радостный, со смехом, а не печальный, со слезами.

— Хорошо, что моего сына не уведут силой, — вырвалось у падишаха. — А я уверен, что Фаридуну никогда не захочется покинуть наш прекрасный дворец и сад и пойти вслед за дервишем скитаться по степям!

Дервиш в ответ:

— Да буду я жертвой за тебя, падишах. Три дня буду твоим гостем, поживу в твоем дворце. Если через трое суток шахзаде Фаридун захочет отправиться со мной, хорошо, я возьму его, если не захочет, — что ж, неволить не буду, уйду один.

Падишах велел приготовить дервишу удобную, чистую комнату. А Фаридун попросился у отца навестить дервиша, побеседовать с ним. Падишах охотно разрешил мальчику пойти к дервишу и поговорить с ним.

Вечером шахзаде Фаридун вошел в комнату дервиша и поздоровался.

— Баба-джан, ты ведь мне как отец, расскажи какую-нибудь сказку, а то скучно, — попросил Фаридун.

— Хорошо, слушай, что я расскажу тебе. У падишаха Чина и Мачина есть дочь по имени Йасаман. Стан ее подобен кипарису, лицо как полная луна. Тысячи юношей добиваются ее руки. Многие шахзаде являлись к ней свататься, но девушка всем отказывает. У Йасаман какой-то странный недуг, и никто не может ее исцелить.

— Баба-джан, а нет ли у тебя портрета дочери падишаха Чина? Покажи мне ее! — попросил Фаридун.

— Портрет-то у меня есть, — ответил дервиш, — да боюсь я, что ты сразу влюбишься в нее до беспамятства, не захочешь ни есть, ни пить, пока не увидишь ее — словом, погубишь себя.

— Нет, что ты, — стал уверять Фаридун. — Покажи мне ее портрет! Ты должен показать ее мне!

Дервиш сунул руку в карман, достал портрет дочери падишаха Чина и протянул Фаридуну.

Едва взгляд Фаридуна упал на изображение девушки, как он потерял сознание. Дервиш побрызгал Фаридуну в лицо водой и стал растирать ему руки и ноги, пока не привел его в чувство.

— Послушай, сынок,