Сразу же после этого поведение обеих женщин резко изменилось.

— Вы действительно уверены, что у него были эти деньги? —спросила миссис Краннинг примирительно.

— Должны были быть в его бумажнике, — сказал Милберс, — Покрайней мере, банкир утверждал, что он положил пять тысяч долларов в бумажник,когда он получал их в четверг.

Нетти Краннинг и ее дочь обменялись понимающими взглядами.Ева все еще сопротивлялась:

— Он не оставался с ним один в комнате. Ты же знаешь это,мама.

— До того, как он умер, — сказала миссис Краннинг, — но…

— Мама!

— О, хорошо, хорошо! Ты начала первой.

— Да, но ты тоже под подозрением…

Миссис Краннинг, улыбаясь, повернулась к Берте:

— Конечно, миссис Кул, все это страшный шок для нас. Мысделаем все, что в наших силах, чтобы помочь вам, если будет нужна наша помощь.

— Да уж, — сухо ответила Берта. — Нам предстоит еще многооткрытий.

Библиотека представляла собой огромную комнату, уставленнуюшкафами с набитыми в них книгами, многие из которых были в кожаных переплетах,потемневших от времени. В центре комнаты стоял большой стол, заваленныйраскрытыми книгами. Посередине стола лежали блокнот и карандаш. Верхняястраница блокнота была испещрена пометками, нанесенными неровным, неразборчивымпочерком.

Миссис Краннинг сказала:

— Я не думаю, что сюда кто-либо заходил, кроме мистераКристофера Милберса, попросившего разрешения осмотреть весь дом. Все осталосьтак, как было при бедном мистере Милберсе. Он не разрешал никому и ни при какихобстоятельствах притрагиваться к книгам или другим вещам, находившимся в этой комнате.Книги должны были лежать в том порядке, который он избрал. Иногда я напротяжении многих дней не могла вытереть стол, потому что он был заполненкнигами, и мне не разрешалось их трогать.

— Вряд ли это могло быть тем местом, где человек решился быоставить десять тысяч, — заметила Берта.

Миссис Краннинг всем своим видом выражала согласие с этимутверждением Берты.

— Я просмотрел пометки в блокноте, — сказал КристоферМил-берс. — Там речь идет о войнах времен Цезаря. Ничего общего с предметомнашей дискуссии. Вообще говоря, я нахожу их исключительно интересными…

Берта Кул отвернулась от него и пронеслась по комнате,спешно осматривая все вокруг.

— Я думаю, — продолжал Милберс, — нам следует пойти вспальню. Хотя, мне кажется, очевидно для всех, что наши поиски бессмыслены. Чтокасается меня лично, я это рассматриваю как простую формальность, прежде чемпредъявить официальное обвинение.

— Против кого и в чем? — требовательно спросила ЕваХанберри. Кристофер Милберс предпочел уклониться от прямого ответа:

— Решение этого вопроса предоставим детективу.

— Частный детектив, — презрительно фыркнула миссис Краннинг,— не имеет права делать подобных заявлений.

— Она — мой представитель, — объявил Милберс, умудряясьпридать своим словам необыкновенную значимость.

Берта Кул не обращала внимания на развернувшуюся дискуссию.В поисках денег ее охватил азарт, как собаку, идущую по следу. Она обошлавокруг стола, рассматривая открытые книги, пробежала глазами по исписаннымстраницам блокнота и воскликнула:

— На кой черт кому-то понадобилась эта чушь?

После некоторого молчания Кристофер Милберс решительновозразил:

— Моему кузену это было необходимо.

— Хм! — издала Берта.

Еще раз воцарилось молчание.

— В этом столе имеются какие-нибудь ящики? — спросила Берта.Совершенно очевидно, что там их не было.

— Я думаю, мы можем направиться в спальню, — предложилМилберс.

Берта еще раз бросила взгляд на исписанные страницы.

— Для чего нужны эти закорючки?

— Вы имеете в виду записи? — переспросила миссис Краннинг.

— Да.

— Он давал их расшифровывать секретарю. Затем вновьпрочитывал их, чтобы поправить. После этого он переносил их в записную книжку.У него было с дюжину записных книжек, помеченных датами, и когда он…

— А что же блокноты? — спросила Берта. — Судя по тому, как сними обращались, они быстро выходили из строя.

— Да, это так. Иногда я видела…

— Откуда он брал новые?

Миссис Краннинг указала на книжный шкаф:

— Письменные принадлежности хранятся там. У него всегда взапасе были отточенные карандаши, и целый блок таких блокнотов, и…

Берта направилась мимо нее к шкафу. Она открыла дверцу ипосмотрела на ровные ряды всяких письменных принадлежностей, затем неожиданноповернулась и спросила миссис Краннинг:

— Почему вы думаете, что Пауль взял их?

— Что взял?

— Десять тысяч долларов.

— Что вы, мне и в голову не приходило ничего подобного,миссис Кул. Вы меня обижаете. Мне кажется, вы не поняли, что Пауль — мой зять иочень ответственный…

— Он играет на скачках? — спросила Берта.

Мать и дочь испуганно переглянулись, что, собственно, и былоответом на вопрос Берты.

— Хм! Значит, это так. Возможно, он и сейчас звонит своемубукмекеру. Слушайте, что я вам скажу. Если он что-нибудь значит для вас,скажите правду. Если он взял деньги, возможно, у него еще что-нибудь осталосьот них.

Пауль Ханберри вошел в комнату, успев услышать последниеслова.

— У кого, — спросил он, — еще что-то осталось?

— Не важно, милый, — сказала Ева с поспешностью, очевиднопытаясь скрыть тему разговора.

Лицо Пауля вспыхнуло.

— Послушай, — сказал он, — не думай, что меня можно легкоодурачить. Я уже давно чувствую, что я здесь лишний. Вы обе чертовски ловкоумеете болтать. Дьявол, вам следовало бы жениться друг на друге! Я думаю, тебеникогда не приходило в голову, Ева, что, когда девушка становится взрослой ивыходит замуж, ей полагается…

— Пауль! — остановила его Ева. Миссис Краннинг сладкопроворковала:

— Пауль, сейчас не время и не место выяснять ваши семейныеотношения с Евой.

Ева Ханберри, желая отвлечь внимание, неожиданностремительно бросилась обыскивать шкаф.

— В конце концов, может быть, он что-нибудь и спрятал здесь,— проговорила она торопливо, ее слова были слишком похожи на попытку сгладитьшероховатости неточно выполненного трюка. — В конце концов, он так многовремени проводил в этой комнате и, возможно…