Она никогда не боялась тяжелой работы, но это… Джонас требовал невозможного. Ни один здравомыслящий человек не будет ожидать, что кто-то в одиночку справится с таким объемом. Домом никто не занимался много лет, тут нужен целый штат людей, не может же он всерьез думать…

Конечно же он все понимал. Джонас Девесон – далеко не дурак. Он хотел, чтобы Равенна опустила руки и сдалась. Он хотел подвергнуть ее унижению, прежде чем отдать под суд. Он хотел ткнуть ее лицом в тот факт, что она полностью в его власти.

В ее голову пришла мысль о бегстве, но она понимала, что это ничего не решит. Деньги были украдены, и, если она самостоятельно не решит эту проблему, отвечать придется ее матери. Она не могла этого допустить, тем более что деньги были потрачены на Равенну.

Слава богу, Сильвия сейчас была в Италии. Если бы Равенна прямо сказала ей, что уезжает в Англию, потому что там ей предложили перспективную работу, она бы не поверила.

Мама так радовалась за Равенну, что у нее появился шанс заново начать прерванную карьеру. Видимо, Сильвия думала, что Джонас, владея огромным состоянием, попросту не заметит пропажи денег. Если бы она догадалась, что Равенна взяла на себя ее вину… Нет, ей даже думать об этом не хотелось! Равенне было тошно от одной только мысли, что в телефонных разговорах она обманывает мать, но и поступить по-другому тоже не могла.

Равенна запустила в карман пальто ледяные пальцы и достала ключи. Взяв свою сумку, она прошла к задней двери сквозь заросли сорняков. На ступенях стояли коробки, но Равенна проигнорировала их, начав разбираться со сложной охранной сигнализацией. Джонас предупредил ее, чтобы не выходила за пределы поместья, иначе сработает сигнализация. Смысл был в том, что здесь она тоже была словно под арестом.

В доме повсюду были установлены видеокамеры. Видимо, Джонас решил использовать их не только для безопасности от злоумышленников, но и для того, чтобы проследить, не утащит ли Равенна столовое серебро.

Что за игру он решил вести? Обвинить ее еще в одной краже и тогда уже наверняка запрятать ее в тюрьму? Похоже на правду.

Равенна подхватила свою сумку и распахнула дверь. Зал, выложенный плиткой, был погружен во мрак, и она щелкнула выключателем. Внутри все было мрачным и холодным, совсем не таким, как в ее воспоминаниях. Она прошла к комнатам, которые когда-то занимала ее мать, это место Равенна называла своим домом во время летних каникул.

Равенна распахнула дверь и тут же захлопнула ее. Едкий запах сырости, мышиного помета и какого-то гниения ударил ей в нос. Она поморщилась, глядя на комнату, когда-то бывшую уютной гостиной. Легкий ветерок пошевелил занавески, и Равенна заметила, что оконное стекло разбито. Да уж, смотритель, нанятый Джонасом, не слишком хорошо выполнял свою работу.

Но сырость и плесень образовались не только из-за разбитого окна. Потолок был весь во влажных серовато-желтых подтеках, обои в зеленых пятнах, которые уже ничто не очистит. Поставив сумку на пол, Равенна прошла дальше. Мусор захрустел под ногами, когда она направилась в спальню. Запах стал еще сильнее, а состояние потолка и стен – еще хуже. Равенна, стараясь не обращать внимания на шуршание по углам крохотных лапок, вернулась обратно в коридор.

Понимал ли Джонас, что дела в доме обстоят настолько плохо? Проще было его снести и выстроить заново! Вот только здание являлось объектом культурного наследия, а значит, сделать это будет непросто.

Открывая дверь за дверью, Равенна все больше осознавала, каким кошмаром будет восстановление дома. Как она догадалась, где-то наверху прорвало трубу, а канализационный слив засорился, и этим комнатам был нанесен наиболее существенный ущерб. Как можно было настолько запустить дом? Почему Пирс так безответственно к этому отнесся?

Она вспомнила этого веселого, обаятельного мужчину. Он любил ее мать, а она любила его. Равенна видела это в его глазах, в его отношении к Сильвии и его желании всячески ее порадовать.

Но она также видела его легкомыслие и безответственность. Он каждый раз менял тему, когда в разговоре всплывало что-то неприятное. Он предпочитал беззаботные развлечения, а не ответственность. Пирс был человеком, который потворствовал своим слабостям, получая от жизни удовольствие, он был ценителем вкусной еды и дорогого вина. Наверное, отчасти поэтому он одобрил выбор карьеры Равенны. Единственное, в чем он был тверд и непоколебим, – это в том, что он не желал иметь ничего общего со своей семьей и домом в Англии.

Равенна вошла в кухню, и в ее сердце забрезжил слабый лучик надежды. Кухня выглядела скорее запущенной, чем разрушенной. Равенна шумно выдохнула, даже не осознав, что задерживала дыхание от волнения.

По крайней мере, хотя бы кухня была пригодна для жизни. Профессиональным взглядом она окинула давно устаревшее оборудование и грязные шкафы. Что ж, ей приходилось работать и в худших условиях.

Представив себе наслаждение Джонаса, если она сдастся, даже не начав, Равенна засучила рукава и начала работу.

– Что это такое? – Джонас бросил стопку бумаг на стол своему личному помощнику.

– Вы сказали, что все счета, связанные с мисс Руджеро и Девесон-Холлом, должны поступать прямо к вам.

– А это? – Он ткнул пальцем в верхний счет-фактуру. – Остекление? Ремонт котла? Почему они приходят сюда?

Джонас знал, что она найдет способ вывести его из равновесия, даже не находясь в Лондоне. Она должна была быть слишком занятой, слишком уставшей, чтобы беспокоиться о чем-то помимо того, что он может в любой момент сдать ее полиции. Вместо этого она имела наглость беспокоить его на работе.

– Поясни!

Стивен с удивлением посмотрел на него, и Джонас осознал, что повысил голос. Он никогда не повышал голос ни на кого! Единственным исключением была Равенна Руджеро. Джонас устало помассировал затылок. Что такого в этой женщине, что он теряет самообладание? Прежде чем он успел извиниться, Стивен заговорил:

– Руководитель проекта реставрации дома задерживается в Сингапуре. Он пока не может начать работу. Два дня назад я присылал вам напоминание.

Джонас помнил это и предпочел подождать еще некоторое время, чтобы работа по реставрации дома была выполнена наилучшим образом.

– А это? – Он взял еще один счет. – Двадцать мышеловок. Какого черта она делает?

– Борется с грызунами? – усмехнулся Стивен.

Джонас снова покопался в бумагах. Он надеялся, что Равенна какое-то время будет предоставлена сама себе, но если никто не будет ее контролировать…

– Освободи мне весь завтрашний день. Я еду в Девесон-Холл.

Джонас стоял на пороге дома и прислушивался к своим ощущениям. Он сглотнул подступивший к горлу ком, когда увидел, что сорняки успели прорасти сквозь щели в каменных ступенях. Декоративная урна покосилась, побитые стекла кое-где заменил картон.

Пустота в сердце словно приковала его к месту. Шесть лет он не был здесь… Долгих шесть лет после того, как его мать ушла из жизни, а отец… Джонас оттолкнул от себя эти мысли, ужаснувшись собственным эмоциям: они бурлили в нем, как отравленное зелье в ведьмином котле.