Он воспользовался тем, что Мишка стоял спиной ко мне. Обернувшись на женский крик, боксёр получил удар по боковой части лица от неплохо умеющего драться Чингиза. Тем более, когда внимание противника рассеялось. Зачем? Но я тут же представила, что сделает с монголом Мишка, и рванулась, встав между ними. Тёмные глаза Исаева упёрлись в мои, растерянные и просящие.

— Не трогать его? — Прохрипел он. — Как скажешь…

И ушёл. А я смотрела ему вслед, закрывая собой здорового мужика, отца моего ребёнка, а сердце летело за ним, за Исаевым. Ну, что опять?

Совсем недавно, вернувшись с горки, накатавшись до одури и промёрзнув до костей, Мишка-маленький, гостивший у нас, напился чаю и расставил все точки над «и». Он объяснил, наконец, взрослым, ничего не понимающим в жизни, что такое бокс.

— Научиться драться можно и во дворе. И мышцы накачать в тренажёрке. Побеждать нужно не только силой, но и умом, уметь не дать в себя попасть, но и не покалечить противника. Вот я совсем не болею, стал сильным и выносливым, на шпагат сажусь, внимательность развиваю, читать уже научился. Боксом может заниматься любой. Даже тёти. Вот вам, дядя Серёжа (мой папа) просто очень нужно, у вас плохая реакция, вы пропустили все снежки.

Мы чуть не подавились от умиления. Но серьёзная физиономия мальчугана, и правда, крепкого и умненького, не позволила проявиться нашим чувствам во всей красе. Сказано же, партнёра по рингу надо уважать!

Жизнь — ринг, а ты боксёр, кто тренируется, тот и призёр.

— Тебя послушать, так получается, что бокс — это такой уклад жизни, а не узаконенная драка. А как же разбитые носы и отбитые головы? — Папа обиделся, смех и грех.

— А у вас всегда получается, как вы хочите? Ой, хотите. Вот и на ринге так же. Приходите к нам, дядя Миша лучше меня объяснит. Он знаете у нас какой? Лучше всех. Он называет нас семьёй, и всем помогает. У меня теперь много друзей, и я, Миша Исаев, тоже буду боксёром. И военным. В армию пойду. Правда, мама против, но я её уговорю.

И разговор вошёл в другое русло. А я никак не могла избавиться от дум, одолевших меня со страшной силой. Я чего-то не знаю! Это точно! Или не понимаю. «В боксе учат решать проблемы не посредством кулаков, а при помощи анализа ситуаций и чётко продуманной стратегии действий. Тут не культивируют агрессию, а обучают победе, в первую очередь, над своими недостатками, и борьбе с негативными эмоциями. И только холодный расчёт делает бойца победителем, так как слепая ярость ослабляет и лишает возможности рассуждать». Сколько раз я слышала это от Мишки, когда поносила этот чёртов бокс направо и налево. Видимо, со мной и случилась эта ярость, лишившая меня возможности трезво рассуждать там, в Дагестане…

Домой мы уже, буквально, приползли.

— Лиза, в машине остался какой-то пакет, довольно тяжёлый, но мы уже не пойдём. — Папа, как настоящий мужчина, обвешанный коробочками, пакетиками и свёртками, и мама, заваленная цветами, как и полагается женщине, стояли в проходе двери и посмеивались.

Я щёлкнула камерой, чудная получилась фотография.

На следующий день, продрав глаза часам к десяти, пулей полетела на водопой. На столе стоял объёмный пакет с логотипом клуба Исаевых. Перехватило дыхание, а сердце, наоборот, бешено забилось… Почему-то я трусила, что-то останавливало, даже не советовало узнать, что там. Но не бомба же?

— Лиза, ты чего? — Спросила мама с тревогой. — Что там? Чего ты испугалась?

— Мамочка, неужели я люблю Исаева? Я знаю, что так не должно быть. Но…

— Девочка моя, никто не знает, как должно или не должно. Сердцу невозможно приказать. Можно уговорить подождать немножко, но повелевать — не получится. И здесь, главное, не выигрыш или проигрыш, нет! Жизнь в ладу с самой собой, вот что тебе сейчас надо. Ты запуталась, в этом нет ничего предосудительного, с каждым может случиться. Но ты из тех, кто не сможет жить спокойно до тех пор, пока самый-самый малюсенький червь сомнения не покинет твою душу. Мы с отцом очень виноваты перед тобой. Ты рано повзрослела, а нам и на руку. Наша дочь — самостоятельный человек, целеустремлённый, самодостаточный, никаких проблем. Но когда мы по-настоящему прониклись ролями бабки и дедки, когда за Диану денно и нощно волнуются наши сердца, стало понятно, какие же мы эгоисты. Лизанька, девочка любимая, прощения просить уже поздно, да и не обвиняешь ты нас, что ещё больше обостряет чувство вины. Чем тебе помочь? Мы так и не поняли, почему вы разошлись? Ты же ничего не рассказываешь.

— Да нечего рассказывать. Он выбрал другую женщину, у него дочь, они даже работают вместе. Всё у него хорошо, мама. — Не надо моим замечательным родителям знать подробности похождений их дочери, пусть спят спокойно.

— Ну да, ты нам не доверяешь. Ну что ж, что заслужили, то и получили. — И ушла.

А я всё стояла перед подарком, мне казалось, что даже от самой упаковки пахнет Мишкой… Чужим мужем!

Кардиган! Связанный по образцу моего, того, разодранного и окровавленного, только основным цветом был синий. Конечно, синий, любимый цвет Михаила Исаева. Он, что, всё это время хранил моё изуродованное вязаное изделие? И кто-то же связал новый? Я быстро натянула эту красоту, ощущая всей кожей его теплоту, как будто боксёр обнимает меня своими ручищами. «Как скажешь…» — гудело в голове. А что тут молвишь, Елизавета, совсем не Великая.

На дне пакета я обнаружила женские боксёрские перчаточки, очень симпатичные, красные, даже пронзительно алые. На одной из них был прицеплен бессрочный абонемент на посещение клуба, а на второй — симпатичная открыточка.

«Одной очень сложно в нашем мире. И если ты не принимаешь ничьей помощи, научись помогать себе сама».

Коротко и сердито.

А ещё через день Соня известила меня об отъезде Исаевых. Мишке предложили место судьи международных матчей, но для этого нужно было подучиться. Что он и сделал, умотав восвояси. В клубе остались Цветковы, вот тогда мы с папой и отправились укреплять здоровье и развивать реакцию под руководством Мишеньки Исаева.

И опять Новый год. Алевтина Сергеевна, мама Сони, уговорила приехать к ним, мы очень редко виделись. Женщина совсем плохо ходила, но очень радовалась, что может жить в таком прекрасном месте, на свежем воздухе и при семье. Мои родители приняли приглашение, и отправились раньше меня. А я, как всегда, закрывала офисы, причём 31 декабря часов до восьми-девяти.