девочка потом ещё не раз предавала саму себя, свою силу именно исходя из того опыта – во избежание боли, ненужной боли, из страха получить боль, незаслуженную и такую ненужную боль для её маленького и доброго сердца.

Фёкла выросла и повзрослела. Она давно уже понимала не только значения многих слов, но и гораздо больше. Так, она начала понимать понемногу, не сразу, но начала и понимала, все матерные слова и нематерные слова, искусно оперируя оными в случае необходимости, она перевелась в другую школу с прекрасными оценками окончив и её, окончила два высших учебных заведения, и оба с отличием, она знала латынь и свободно говорила на английском. Фёкла много путешествовала, видела разные страны и встречала не счесть сколько людей. Какие только ей не попадались люди на её жизненном Пути!

Но вот зато теперь она могла вычислить, кто из них кто, сразу и не задумываясь, одним лишь коротким взглядом обросив человека. Она безошибочно определяла всю суть и истинную наполненность стоящего либо сидящего перед ней. Какой урок вынесла Фёкла из этой истории? Да, наверное, что никакой. Вот только за своих детей Фёкла всегда стояла стеной-горой перед всеми и не было здесь исключения – учитель это либо ученик, чья-нибудь обиженная жизнью мамочка одноклассника или весьма харизматичный охранник в продуктовом магазине. Своим детям она вкрадчиво доходчиво и рассудительно по-взрослому в самом юном возрасте объясняла значения многих, пусть даже и неприличных, и так режущих невинный слух, слов. Ласково, нежно, прямо и с юмором она готовила их смолоду к знакомству с этим прекрасным, чУдным и чуднЫм миром.

14.

Четырнадцать была проворна:

14. Позволь всем быть такими, какие они есть

Жила-была девочка Кира. Она была молчаливой и строгой к себе девушкой. По-настоящему взрослой и, казалось, немой. Она постоянно упрекала себя за это – за то, что видит и не говорит, «А ведь как бы я могла изменить этот мир и живущих в нем людей в лучшую сторону» – думала она. «Зачем же и от чего же я постоянно молчу?» Она хотела говорить, но не могла. Толи потому что она была хорошо воспитана в духе «Господьской Барышни», толи потому что она была излишне чрезмерно застенчива, она и сама не знала.

Однажды ей всё это изрядно надоело и она заставила себя сказать. Она сказала мальчику, который так ей нравился, что он ей интересен и пригласила его в кино. Мальчик был очень рад и удивлён и напуган одновременно. Рад, потому что Кира была красива и хороша собой, она умела за собой ухаживать и отлично одевалась и выглядела. Удивлён, потому что никогда бы не подумал, что такая гордая и независимая Кира может испытывать хоть какие-нибудь там, но человеческие чувства. Напуган, потому что у него никогда и в помине не было такой девушки, как Кира, и он совершенно не знал, как себя с ней вести и что вообще делать и не делать. К тому же, он не хотел её обидеть.

Они отправились на прогулку. Кире нравилось в Степане то, что он был весёлым и открытым, с чувством юмора и с нисходящей с лица улыбкой. Они катались на теплоходе и им было легко и хорошо вместе молчать.

Девочка думала про себя «Как же хорошо, что я решилась на такой шаг! Я заговорила. И ни с кем-нибудь, а с ним. Сразу. Вот, оказывается какая я смелая». Мальчик думал: «Что же делать? что же делать. Обнять? Ударит? Поцеловать? Нет, рано. Куда пойти потом? Как себя вести? Скромнее? Или понапористее?» – мучили его вопросы.

Река Ока, по которой плыл теплоход с музыкой и танцами, то была спокойна, то вздыбалась лёгкими волнами от центра реки к краям-берегам, то и вовсе таяла, как будто её и нет. И совсем не важно, чем закончилась эта ещё одна короткая или длинная история, важно, что она была, и был этот опыт, и что каждый принимал другого ровно таким, каким тот был в тот момент и именно тогда. Свирепо просто и по-людски человеческо.

15.

Пятнадцать вовсе задалась:

15. Не злорадствовать

Жила-была девочка и звали её Никак. Она была баловнем судьбы, всё и всегда давалось ей легко и не сложно. Она любила болтать, сочинять пустяки и просто быть ветром. Она ходила на тусовки и во всём и всегда видела одни плюсы. Ну и минусы, конечно. И понеслось… Она упрекала всех и себя в том, что ну никтошеньки не мог открыть бутылку шампанского. Можно было просто поржать над ситуацией, или пустить на самотёк, но только не Никак. Она раздувала из этого целое событие, разбирала его по пазлам и полочкам, копалась, ковырялась и пронюхивала его от и до. Во всём видела потаённый смысл или вселенского масштаба заговор. А, казалось бы, простая бутылка незамысловатого шампанского с бракованной на её беду пробкой. Никак лютовала от радости, наблюдая за старательным добрым мальчиком, который корчился в судорогах и потугах открытия бутылки и уже не помышлял о продолжении вечера в её компании и уж тем более ночи.

Никак была несамоутвержденной в жизни, с забитой соцсоветами головой, полна детских комплексов и сомнений, всего на свете боялась и потому отчаянно делала вид, что ничего и никогда не испугается.

16.

Шестнадцать была с ней покорна:

16. Никому ничего не доказывать и не объяснять

Жила-была девочка Ефросинья. Девочка жила одна. С тремя детьми. В глухой деревне. Топила печь и маялась с водой. То водопровод, незамысловатый, но рабочий, который смастерила она сама, перемерзнёт зимой от недостатка тепла в доме, то приходилось ходить в колодец через дорогу, а, как известно многим ответственным мамочкам и папочкам, воды в доме с таким обилием детей должно быть много.

Она не гасла Не горела. Она жила, скорее тлела. Она была совсем одна на небосклоне как луна. Светила ей и освещала: И незатейливый очаг И казанок на печке старой И даже мышек вонь и шлак. Она была совсем одна И не жалела. Ни себя Ни их Ни дом Ни даже маленьких мышей. Ей было больно от потерь. Потери в прошлом. Не вернуть. Лежал пред ней неведом Путь. Лежал Стоял или Горел… Она же шла. Всем свой удел.

Самыми главными учителями в её жизни были её дети. Она изменяя свои привычки и привычные представления о жизни, руководствуясь голосом Сердца