— А, вы прибыли на станцию вместе, — вспомнил ученый, — помню. Как вы устроились, Ольга? Вы присаживайтесь к нам, присаживайтесь.

Оля поискала кого-то в глубине зала и, поставив поднос на их столик, поблагодарила.

— Привыкаю потихоньку, — ответила она, и с исчезающей улыбкой уставилась на пустую ячейку у себя на подносе.

— Что там было? — Александр заметил ее растерянность.

— Два ломтика хлеба, — подняла она взгляд. — Где-то потеряла.

Живой проект и ученый переглянулись, Саша подавил смех. Посмотрел под стол, разыскивая исчезнувшие ломтики. Обнаружив пропажу, подобрал хлеб и ушел к раздаче.

Ольга с виноватой улыбкой смотрела на старика.

— Надеюсь, вы не лаборантка, милочка? — спросил тот в ответ на ее взгляд.

— Нет. Боюсь, подобная ответственность несопоставима с моей собранностью.

— Хорошо, что вы это понимаете, — усмехнулся Федор Иванович и продолжил поглощать ужин.

— Ваши новые ломтики, — Александр вернулся со свежими кусочками хлеба. — Возможно, от того же батона.

Ольга засмеялась и поблагодарила. Они приступили к ужину, и через пару минут Ольга решилась признаться:

— Вчера вечером я видела вас в тренажерном зале, но не решилась поздороваться.

Саша опустил поднятую вилку с формованной в фасолину растительной смесью, и посмотрел на собеседницу. После короткой паузы засмеялся и отправил еду в рот.

— Что смешного? — спросила девушка, обращаясь больше к старому ученому.

— Не знаю, — пожал тот плечами, — я тоже иногда боюсь с ним здороваться.

Теперь засмеялась и Ольга.

Саша знал, что Федор Иванович сегодня завершил передачу дел и мог покинуть станцию. Ничто и никто, кроме вызванного им живого проекта, не держало и не могло удержать его на станции. Два предыдущих вечера они провели вместе за шахматной доской. Федор Иванович был необыкновенно сильным противником, но перевес в выигрышных партиях оставался на стороне живого проекта. Сегодня старик обещал отыграться, но по завершении ужина сказался уставшим.

— Спокойной ночи, Саша, — попрощался он, — До свидания, Ольга. Не потеряйте голову.

Оля засмеялась, прощаясь в ответ. Саша в реплике ученого услышал совсем не то, что поняла сидящая за столом женщина, и усмехнулся по причине иной.

— Как вы оказались на дороге впереди нашего автобуса? — вспомнил Александр. Он закончил с ужином одновременно с Федором Ивановичем.

— Я села на другой. Они сами высадили меня, когда поняли, что я не своя. Это был то ли туристический, то ли исследовательский…  или рабочий, почтовый. Я понятия не имею, но ехал он не в Певек, — она пожала плечами, будто сама себе удивлялась. — Они смотрели на меня, смотрели, а потом спросили: «Девушка, а вы кто?»

— М-да…

Ольга ела, глядя в тарелку так, будто еда постоянно убегала из-под вилки. Саша спокойно разглядывал ее, не опасаясь смутить пристальным вниманием. Ему нравился блеск каштановых волос, он казался необычным среди разноцветных голов: слишком настоящим, живым, естественным и здоровым. Нравились карие глаза с золотым ободком вокруг зрачка. Вероятно, это был эффект от глазного имплантата, но смотрелось исключительно естественно и органично. Именно в этих удивительных глазах зарождался смех, а потом воплощался на лице и в голосе. Будто понимая, что глаза предают ее, Ольга опускала веки, и приходилось ждать, когда она выразит словами то, что собиралась, и снова взглянет на собеседника. И ты снова увидишь солнечное затмение в ее глазах.

Ольга была примечательна четкостью черт. Она запоминалась, хотя красивой ее назвал бы не каждый. Возникало инстинктивное желание оградить ее от навязчивого шума, пошлости и неестественности. Ольга казалась слишком чистой, инородной в суете этой столовой…  в любой суете.

— Что вы планировали на этот вечер? — спросил Александр.

— Продолжить знакомиться с материалами, доступ к которым получила только на станции.

— Хорошо, — Александр ждал, когда она расправится с салфеткой, что взяла мгновением раньше, чтобы попрощаться и уйти.

— А вы? — спросила она, промокнув уголки губ и зажав салфетку в кулаке.

— Поиграть в шахматы с профессором.

— Но ведь он пошел спать, — напомнила Ольга.

— Вы тоже заметили? — усмехнулся Саша.

— Я не очень хорошо играю, — Оля виновато пожала плечом, — но если хотите, я подменю профессора.

Александр медленно улыбнулся: сначала улыбка растянула уголки губ, потом приподняла их, потом потеплел взгляд и, наконец, приняли участие другие мимические мышцы. Оля же, наоборот, отклонилась назад, будто пожалела о своем предложении.

— Конечно, хочу.

Федор Иванович обрадовал подопечного через день:

— Двадцать шестого у тебя будет разрешение на выезд.

— Замечательно! Это всегда делается так быстро?

— У тебя на отдых осталось каких-то несчастных две недели. Разве можно медлить? И потом, да, для корпорации время всегда ценно. Пока мы ее часть, можно пользоваться.

— Пока мы ее часть, — повторил Александр и встретил взгляд старика.

— Конечно, если у тебя появилась подружка, и ты хочешь провести остаток отпуска здесь…

Саша вскинул брови, а потом проследил за взглядом старика. В конец очереди к раздаче встала Ольга. Он усмехнулся, возвращая взгляд к ученому.

— Девушка определенно смотрит тебе в затылок, но вряд ли решится подойти, — казалось, профессор смакует проявление симпатии к его живому проекту.

— Да.

— И ты не позовешь, не обернешься, не подашь знака? — удивился профессор, и мужчина отрицательно качнул головой. — Но почему?

— Что бы это ни было: простая нерешительность или комплекс неполноценности — это слабость. И она потакает ей, даже не пытаясь переступить. У нее на шаг — миллион возможностей и больше половины она отметает только из-за собственных ограничений. Она не ценит, даже не осознает, что за ее свободу выбора и действий полтора миллиона недочело…  — Саша отвернулся от внимательных голубых глаз Высоцкого, — отдали бы все что есть, жизнь. Но даже она нам не принадлежит.

— Саша…  — Федор Иванович тихим голосом попытался остановить собеседника, но мужчина игнорировал.

— Как я могу относиться к подобным личностям? Могу ли, должен ли их уважать?

— Доброе утро, — послышался тихий голос за спиной и Александр резко развернулся всем корпусом, — можно к вам?

Живой проект кинул быстрый взгляд на профессора, но тот молчал, лишь в глазах застыл насмешливый вызов.

— Конечно, — Александр за локоть подвину Ольгу вперед себя, холодным взглядом смерив стоящих за ним людей, в чьих глазах закипало возмущение. После этого он не взглянул на ученого и не отпустил Ольгу, лишь переместив ладонь чуть выше по ее плечу. В полушаге впереди, на уровне его подбородка замерла ее макушка. Через пару минут осознав, что приходится удерживать себя, чтобы не приблизиться к ней, почувствовать аромат и гладкость ее волос, Саша разжал ладонь и поднял подбородок выше. Ладонь казалась раскаленной.