Всего через несколько недель их численность удвоилась, достигнув почти ста человек. Среди них было и несколько членов Совета Важных Странных людей (включая Тумбса, лицо которого снова приняло нормальное положение). И хотя советники, похоже, больше не были заинтересованы в том, чтобы запретить петлю, они попытались утвердить свой авторитет, настаивая на том, что необходимо прекратить прием беженцев. Но все руководствовались мнением Имиини – в конце концов, это была ее петля, – а она и слышать не хотела о том, чтобы хоть кого-то не впустить в созданное ею убежище, несмотря на то, что их лагерь и без того трещал по швам.

Советники разгневались и начали угрожать наказаниями. Люди тоже разгневались и обвинили Совет во лжи и попытке втянуть их в войну. Советники начали сваливать вину на Тумбса, утверждая, что он действовал в одиночку – это была очевидная ложь – и что его приказы не были санкционированы остальными советниками. Затем они переключили внимание на Имиини и обвинили ее в узурпации законной власти, то есть в совершении преступления, за которое грозила ссылка в Безжалостную пустошь. Но на защиту Имиини встали люди. Они начали бросать в советников комья грязи (и, возможно, даже экскременты), после чего выгнали их из петли.[12]

Странные люди смотрели на Имиини как на лидера. Кроме того чтобы заботиться о постоянном возобновлении петли, ей пришлось улаживать конфликты, высказываться относительно того, какие из многочисленных правил Совета следует сохранить, а от каких лучше отказаться, кого из нарушителей правил нужно наказать и так далее. Имиини быстро вжилась в новую роль, хотя и не переставала удивляться. Среди обитавших в петле людей она была самой неопытной. Имиини и человеком-то окончательно стала всего полгода назад! Но товарищи расценивали ее неопытность как преимущество. Разум Имиини был свеж и не замутнен предубеждениями, нейтрален и справедлив. Кроме того, в ней чувствовались спокойствие, достоинство и мудрость, свойственные скорее миру птиц, чем людей.

Но, несмотря на всю свою мудрость, Имиини все же не могла разрешить главную проблему: как сделать так, чтобы на площади длиной всего в триста футов могли обитать более ста человек. Однажды возникшая петля могла вместить в себя больше времени, но не пространства, а Имиини окружила петлей только их маленький лагерь из нескольких дюжин палаток. У них было мало еды, и хотя запасы обновлялись каждый день в соответствии с цикличностью петли, этого было недостаточно, чтобы прокормить всех. (За пределами петли воцарилась суровая зима, и обнаружить что-либо съестное там было сложно. С большой степенью вероятности можно было наткнуться на рыщущую по округе шайку обычных людей, одержимых стремлением найти странных, которые растаяли в воздухе прямо у них на глазах.)

Однажды ночью, когда странные люди сидели вокруг костра, Имиини обсуждала эту проблему с Инглбертом.

– Что же нам делать? – спросила она. – Если мы останемся здесь, то умрем от голода, а если уйдем, на нас откроют охоту.

Инглберт снял голову с плеч и положил ее себе на колени – так ему было удобнее почесывать макушку обеими руками, что он обычно делал, погружаясь в размышления.

– А ты не могла бы создать петлю побольше и в таком месте, где еды будет в изобилии? – спросил он наконец. – Если мы проявим осторожность, то сможем перебраться в нее незамеченными.

– Возможно, когда потеплеет. В любой петле, которую я создам сейчас, мы, скорее всего, околеем от холода.

– В таком случае будем ждать, – ответил Инглберт. – Придется немного поголодать, пока зима не закончится.

– А что потом? – поинтересовалась Имиини. – Придут другие странные люди, нуждающиеся в помощи, и вскоре нас станет слишком много и для новой петли. Предел все равно будет достигнут. Я не смогу взвалить на себя больше, чем в силах унести.

Инглберт вздохнул и почесал голову.

– Жаль, что ты не можешь скопировать сама себя.

На лице Имиини появилось странное выражение.

– Что ты сказал? Повтори, пожалуйста.

– Я говорю, что было бы здорово, если бы ты скопировала саму себя. Тогда ты смогла бы создать много петель и нам удалось бы расселиться. Меня беспокоит теснота, в которой мы живем сейчас. Начнутся распри, и все перессорятся. А если, Небо упаси, с этой петлей случится какое-нибудь несчастье, численность странных людей в Британии тут же снизится вдвое.

Имиини сидела лицом к Инглберту, но ее взгляд был устремлен куда-то вдаль.

– О чем ты думаешь? – спросил он. – Неужели ты действительно придумала, как скопировать саму себя?

– Возможно, – ответила Имиини. – Возможно.

На следующее утро она собрала странных людей и сообщила им, что ненадолго их покидает. В толпе поднялась паника, хотя Имиини и уверяла друзей, что к тому времени, когда надо будет переустанавливать петлю, обязательно вернется. Они умоляли ее остаться с ними, но она настояла на своем, объяснив, что это вопрос жизни и смерти.

Имиини назначила Инглберта старшим в ее отсутствие, затем превратилась в птицу и вылетела из петли, впервые с момента ее образования.

Паря над заснеженными лесами Страннфордшира, Имиини задавала один и тот же вопрос всем пернатым, которые встречались ей на пути:

– Вы не знаете птиц, способных превращаться в людей?

Имиини искала день и ночь, но куда бы она ни залетала, ответ был один: нет. Поздно вечером она вернулась в петлю, утомленная и обескураженная. Впрочем, сдаваться Имиини не собиралась. Она переустановила петлю и, уклонившись от расспросов Инглберта и не дав себе времени на отдых, снова полетела на поиски.

Они продолжались до тех пор, пока у Имиини не заболели крылья и глаза. Ее подгоняла мысль: «Не может же быть, чтобы в мире было лишь одно такое существо, как я!»

Миновал еще один день бесплодных поисков, и Имиини почти поверила в то, что является уникальным созданием. От этой мысли ей было тоскливо и невыносимо одиноко.

Затем, уже на закате, когда Имиини собиралась поворачивать обратно, в сторону своей петли, она пролетела над лесной поляной и заметила внизу стайку пустельг, среди которых была молодая женщина. Все произошло в одно мгновение. Пустельги увидели Имиини и взмыли в воздух. Они разлетелись кто куда, прячась в лесу. В этой суете молодая женщина словно исчезла. Но куда она могла подеваться так быстро?

Что, если она превратилась в пустельгу и улетела вместе с остальными? Имиини спикировала вниз и пустилась в погоню.

Целый час она пыталась выследить пустельг. Но дело в том, что ястребы – естественные враги этих маленьких птичек, и вид Имиини пугал их. Она решила изменить тактику.