Великая Отечественная война и первые послевоенные годы действительно создали плодородную почву для взяточничества. В особенности с 1943 г., согласно архивным источникам, начался расцвет самых разнообразных видов должностных преступлений. Условия для такого роста коррупции возникли – или приобрели более выраженную форму – во время войны47. Перемещение населения, бедность, крайняя нехватка жилья и продовольствия, расстройство судебно-правовой системы, перебои в распределении товаров и голод поставили в тяжелейшее положение многих советских людей, искушая должностных лиц воспользоваться преимуществами своего служебного положения. Как говорится в одном докладе Министерства юстиции, «общий моральный подъем в стране» в начале войны послужил одной из основных причин спада преступности в 19411943 гг.48 Однако в 1944 г. аресты за многие типы преступлений, включая хищение госсобственности, злоупотребление служебным положением и взяточничество, существенно участились. На 1947 г. число осужденных за должностные преступления на 40 % превысило довоенный уровень49. Этот рост оставался главной заботой властей в период позднего сталинизма и в конечном счете свидетельствует, что правоохранительные органы уделяли подобной деятельности больше внимания.

Вместо того чтобы попытаться противостоять своим правителям или даже свергнуть их, советские граждане в отчаянно трудный послевоенный период искали способы справиться с истощением и нищетой. В такой обстановке недозволенные сделки с должностными лицами стали первейшим средством выживания. Страстно желая (и все больше ожидая) мира, стабильности, крова, работы в награду за жертвы времен войны, люди вступали в тайные, пусть и противозаконные, соглашения с местными представителями государства, которые были в состоянии помочь им. Взятки, сунутые кому следует, смазывали механизмы как теневой, так и официальной экономики.

Правоохранительные органы определяли 1943-1946 гг. как период, когда взяточничество снова превратилось в серьезную проблему во многих областях советской жизни. Характерная для 1930-х гг. точка зрения, что взяточничество в советском обществе практически исчезло, по сути, уже не встречается после войны во внутренних обсуждениях вопроса преступности в партийном и правоохранительном аппарате. Одна инструкция генерального прокурора СССР в середине 1946 г. напоминает о довоенном взгляде сквозь «розовые очки», утверждая, будто за годы советской власти к началу войны взяточничество было почти полностью ликвидировано, главным образом благодаря органам прокуратуры50. Тут слышатся отголоски официальной линии, гласившей, что государство до войны в основном покончило со взяточничеством. Сама прокуратура ставила себе в заслугу успехи в пресечении взяточничества до 1941 г., гордясь его отсутствием.

Однако в той же инструкции 1946 г. отмечается, что в последнее время ситуация изменилась к худшему и отвратительный порок взяточничества опять получил широкое распространение. Оно появилось даже среди работников прокуратуры – тех самых людей, которые призваны вести безжалостную борьбу с этим столь опасным для государства преступлением. Раз прокуратура признала скачок такого рода преступности во время войны, тем самым пятная собственную «летопись подвигов», значит, дела действительно обстояли весьма скверно.

Сферы наибольшего расцвета взяточничества указывают на слабые места послевоенного советского общества. Серьезные нарушения в системах производства, распределения, оформления документов, снабжения, транспорта и (как будет показано в дальнейших главах) правоприменения порождали неформальные (и зачастую незаконные) отношения между советскими гражданами и бюрократическим аппаратом. Подобные отношения играли значительную роль во многих центральных областях советской жизни: при распределении жилья, на железных дорогах, в кабинетах местной администрации, на рабочем месте. В сущности, можно утверждать, что взятка выполняла много важнейших социально-экономических функций, служа людям подспорьем, которое помогало справляться с кризисами и повышать уровень жизни.

Кто хватался за возможность участия в обмене подарками с должностными лицами после войны и какими мотивами при этом руководствовался? На каких аренах советской жизни это сильнее всего превалировало? Какие функции выполняло в послевоенном советском обществе? В большинстве судебных дел о взяточничестве фигурировали ответственные работники среднего и низшего звена, выторговывавшие относительно небольшие денежные суммы или ценности у людей любого социального уровня, от бьющихся с нуждой колхозников и промышленных рабочих до сравнительно благополучных директоров магазинов и заводов.

Изучение картины взяток можно структурировать в соответствии с целями, которым последние служили, и мотивами людей, их предлагавших. Сделки на основе обмена подарками позволяли людям маневрировать в обществе, управляемом на множестве уровней чрезвычайно склонной к волюнтаризму и неорганизованной государственной бюрократией. Вероятно, наилучшим термином для характеристики государственного управления в период позднего сталинизма будет русское слово «произвол», подразумевающее одновременно деспотичность, репрессивность, избыточность и непредсказуемость бюрократии.

В интересах группировки многих возможных типов взяток мы создали четыре общих (порой пересекающихся и отнюдь не взаимоисключающих) категории. Две из них были более распространены в быту, а две другие – связаны главным образом с местом работы. Первая разновидность взяточничества, характерная для повседневного быта, охватывала незаконные сделки, которые люди устраивали, дабы получить то, что, по их мнению, государство должно им по закону: жилье, социальные льготы, работу, проезд на транспорте. Взятки второго типа советские люди платили за услуги в обход закона – чтобы отвертеться от налогов или других обязательств перед государством, приобрести необходимые документы или прописку. На работе обладатели руководящих постов прибегали к третьему типу взяточничества в стремлении к дополнительным доходам и пользовались своим положением и властью, вымогая «дань» с нижестоящих. Такая дань часто принимала форму платежей от чьих-то подчиненных, часть которых сам их начальник потом выплачивал вышестоящим в иерархии, – вариант феномена «подношений». Наконец, управленцы совершали разного рода подпольные платежи ради выполнения плана в условиях хаотичной и крайне неэффективной экономики.

В главе 2 будет рассмотрено взяточничество в непрозрачных и откровенно карательных системах охраны правопорядка и уголовной юстиции.

Удачные сделки с госслужащими помогали советским людям преодолевать препятствия, воздвигаемые неповоротливым государственным бюрократическим аппаратом. Взятки первой категории имели целью получение того, на что человек имел право по закону, но чего не мог добиться из-за негибкости, некомпетентности или перегруженности официальных лиц. Благодаря таким платежам люди вырывали из хитросплетений бюрократии вещи первой необходимости, в том числе важные документы, жилье и услуги транспорта.

Отдельные лица всецело зависели от государственных ведомств в деле оформления насущно необходимых бумаг, удостоверяющих их трудовой стаж, личность, место жительства, включая внутренние паспорта. Повальное уничтожение личных документов и ведомственных архивов во время войны еще обострило потребность населения в массе разнообразной документации. Споры по поводу этих документов – либо их утраты и замены – могли проходить через множество отделов местной или городской администрации, чьи кадры находились в наилучшем положении, чтобы требовать незаконную «мзду» за решение проблем. Положение же индивидов, имеющих дело с бюрократией, которая зачастую не рассматривала их проблемы справедливо и вовремя, оказывалось чрезвычайно невыгодным. К примеру, пенсионеры, семьи с детьми, инвалиды, больные имели право на материальную помощь от государства. Некоторые должностные лица создавали таким людям препятствия в получении положенных льгот, содействуя процессу только после подношения ценного подарка. Просителям приходилось платить за ускорение канцелярской волокиты. По одному делу 1949 г. в Измайловской области Украинской ССР бухгалтер областного финансового отдела получил два года тюрьмы за отказ выдать субсидию женщине с детьми, если та ему тайком не заплатит51.