chitay-knigi.com » Историческая проза » Искусство взятки. Коррупция при Сталине, 1943–1953 - Джеймс Хайнцен

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 126
Перейти на страницу:

Почему большевики так ревностно осуждали берущих взятки должностных лиц? Отчасти по тем же причинам, что и руководство других государств: взяточничество ослабляло центральный государственный контроль над управлением и экономикой. Повсеместное взяточничество подтачивало власть и сужало сферу влияния государства как потому, что подрывало легитимность нового правительства в глазах населения, так и потому, что правительство не могло положиться на коррумпированную бюрократию при проведении своей политики.

Впрочем, режим имел и другие основания для гонений на взяточников. В глазах большевиков взяточничество входило в число наихудших преступлений эпохи царизма. Оно представляло собой вопиющий пример использования богатыми денег для того, чтобы покупать официальные услуги, лишать простых людей справедливого правосудия и крепить власть своего класса с целью эксплуатации трудящихся масс. Понятие взятки служило чрезвычайно доступной метафорой контроля богатых надо всем государством за счет бедных. Взяточничество идеально символизировало пропасть между «государством» и «народом» при капитализме; предполагалось, что социализм сотрет это различие. Согласно мировоззрению большевиков оно неизменно существовало при царях не только потому, что государство его терпело, но и потому, что оно, по сути, являлось ключевой частью центральной нервной системы государства. При капитализме взяточничество якобы имело абсолютно насущное значение для выживания всей системы.

Таким образом, новый режим отводил взятке большую символическую роль: она воплощала капитализм в целом, поскольку буржуазия «подкупала» должностных лиц. Постоянно велись разговоры именно о «подкупе» государства, о том, что при капитализме продаются людская совесть и верность (как и все прочее). При описании и осуждении старорежимного взяточничества шли в ход «рыночные» термины: покупка и продажа услуг и доступа к чему-либо, посредники-маклеры, прибыль и комиссионные, – а в основе всего лежала мысль, что должности и должностные лица продавались тому, кто больше заплатит. Социализм обещал покончить с этим «духом продажности», как выразился один комментатор, искоренив капитализм21. Свержение капитализма означало освобождение от влияния гнусных, тайных закулисных сделок, помогавших эксплуататорским классам сохранять свое положение. Представление о всеохватывающем классовом антагонизме играло определяющую роль в первых антикоррупционных усилиях советской власти, как почти во всем, что делали большевики.

Взяточничество для большевиков олицетворяло также моральный упадок капитализма. Коррупционные отношения, по их мнению, образовывали гнилой стержень старого мира. С этой точки зрения, наступление на взяточничество являлось важным аспектом попытки создать чиновника нового образца – редко встречавшегося в царской России – честного и беспристрастного бюрократа, который будет видеть свой долг в служении трудовому народу, а не алчной буржуазии22.

В конце 1920-х – начале 1930-х гг. резко усилилось беспокойство по поводу взяточничества в партийных и судебных органах, что совпало с насильственными мерами Сталина по очистке деревни от капиталистических «элементов» путем коллективизации сельского хозяйства. Главными виновниками взяточничества снова объявлялись враги социализма, на сей раз так называемые кулаки – предположительно «богатые» крестьяне, сопротивлявшиеся посягательствам государства на их землю, сельхозинвентарь, технику и скот. Согласно официальным разъяснениям, кулаки пытались сохранить за собой землю, откупаясь от заготовителей и местных представителей власти продуктами и (особенно) спиртным23. Таким образом, власти опять говорили о взяточничестве как о средстве классовой войны, в ходе которой капиталистические элементы, например кулаки, пользовались любым доступным оружием, дабы помешать упрочению власти «народа».

В середине и конце 1930-х гг., однако, внимание правоохранительных органов как будто отвлеклось от проблемы взяточничества. Прокуроры начали пренебрегать этим преступлением по ряду причин. Одним из важных факторов стало официальное утверждение, будто взяточничество, как многие преступления, в социалистическую эпоху практически устранено из советского общества, за редкими нетипичными исключениями. Такое объяснение приобрело популярность особенно с окончанием коллективизации и объявлением, что социализм «построен», в 1936 г. С тех пор взяточничество рассматривалось как пережиток почти отмершей капиталистической системы и должно было стоять на грани исчезновения. Считалось, что лишь отдельные «саботажники», «кулаки», «вредители», некоторая часть дореволюционной интеллигенции и прочие «враги трудового народа» могут заниматься этим постыдным делом.

Кроме того, политические приоритеты режима вступили в новую фазу. В огне террора и охоты на ведьм органы безопасности маниакально сосредоточились на арестах «политических» преступников и вылавливании опасных «социальных отщепенцев». Партийных руководителей занимало преследование троцкистов и других «предателей», которые обвинялись по статье 58 Уголовного кодекса РСФСР 1926 г., касавшейся различных преступлений против государства. В тот период сверхбдительности по отношению к «врагам народа» взяточничество редко попадало на радары партии и органов безопасности. Когда оно все же разоблачалось, то, подобно любым должностным преступлениям в 1930-е гг., трактовалось властями как сознательный антисоветский акт, предпринятый с целью подрыва социализма. Так же как в 1920-е гг., взяточничество считалось атакой на всю социально-экономическую систему, а не просто отмирающим культурным артефактом либо плодом жадности или отчаяния отдельного индивида.

Итак, накануне Второй мировой войны взяточничество, с официальной точки зрения, продолжало существовать лишь в небольшом «отсталом» сегменте советского общества, среди крошечной доли населения, все еще зараженной ядовитым, но отмирающим наследием «буржуазной» идеологии и привычной алчностью, связанной с частной собственностью. Несмотря на официальные прокламации, взяточничество, конечно, в 1930-е гг. никуда не делось. Его виды и сферы проявления в основном оставались теми же, что и в предыдущем десятилетии. В судах, милиции, жилищных и снабженческих ведомствах, инспекциях, промышленности, армии, колхозах – советские люди совершали сделки с должностными лицами, чтобы обмануть процедуры и правила, получить освобождение от обязательств либо иным образом «подмазать колеса» в обход официальных установлений24.

В общем и целом, большевики верили, что если они сумеют уничтожить капиталистическую инфраструктуру и корпорации, разорвать связь между правительством и частным капиталом, то для коррупции не останется почвы. Они правильно идентифицировали взяточничество как сделку между по меньшей мере двумя сторонами (обычно вступающими в нее добровольно). Но аргумент, что взятки в ходу только среди состоятельных, алчных негодяев, в ком еще живо наследие капитализма, искажал природу социальной жизни. Бедные и отчаявшиеся – и обнищавшие бюрократы, и притесняемые простые люди – тоже совершали сделки, так же как представители нарождающихся среднего класса и свободных профессий. Большевистский анализ, сильно отягощенный моральной и идеологической тенденциозностью, не давал увидеть многообразие функций и причин взяточничества в обществе царской России и первых лет советской власти. Корень недопонимания таился в основополагающей уверенности, что хорошие, честные, преданные советские граждане никогда не будут вступать в незаконные сделки с должностными лицами. Аналогично фантазии, будто в социалистической стране взяточничества не может быть, упускали из виду тот факт, что подобные отношения существовали столько же, сколько существуют государства, и не выказывали признаков исчезновения.

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 126
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 25 символов.
Комментариев еще нет. Будьте первым.
Правообладателям Политика конфиденциальности