Джулиани, объявившего войну преступности под лозунгом «никакой терпимости», но реальная ситуация выглядит гораздо сложнее, так что точная оценка событий требует длительного и сложного анализа, так как многие действия и их результаты не имеют однозначной оценки. Можно ли действительно объяснить все успехи повышением эффективности действий полиции? Не связано ли падение преступности с успехами в борьбе с торговлей наркотиками? Или все дело в увеличении среднего возраста населения города? Какую роль играла решительная борьба с разрисовыванием вагонов и станций метрополитена (граффити)?

Гладвелл утверждает, что увеличение уровня преступности (подобно многим другим социальным явлениям типа моды на одежду или неожиданного увлечения творчеством и книгами определенных авторов) должно рассматриваться как своего рода эпидемия. Другими словами, их распространение по общественной структуре описывается экспоненциальным ростом (что, как будет показано в гл. 16, является традиционным для моделей биологов и эпидемиологов). Но экспоненциальный рост вовсе не единственный метод описания резких изменений в физических или биологических системах. Например, фазовые переходы представляют собой более тонкие механизмы преобразования систем. В фазовых переходах первого рода система может резко перескакивать из одного состояния в другое не только из-за определенного набора внешних параметров — в таких системах моіут длительное время существовать и метастабильные состояния, кроме того, такие переходы зависят от предыдущей истории системы. Подобно эпидемиям Гладвелла фазовые переходы демонстрируют возможность чрезвычайно больших изменений, обусловленных незначительными причинами, что Гладвелл описывал следующим образом: «Все возможные причины снижения показателей криминальной активности в Нью-Йорке сами по себе представляются незначительными, но, складываясь, они дают возрастающий эффект»9.

С другой стороны, критические фазовые переходы (переходы второго рода) представляют другое описание быстрых изменений: когда два варианта выбора сливаются в один. Еще один сценарий развития событий дают спинодальные точки, при которых резкий скачок, подобный фазовому переходу первого рода, обусловлен исчезновением возможности существования метастабильных состояний. «Точки обвала» (tipping points) Гладвелла могут, таким образом, возникать по разным причинам. Здесь необходимо провести четкое разграничение, что поможет понять, как развертываются изменения и каким образом они могут быть вызваны или подавлены.

Еще недавно супружество в западном обществе выглядело не предметом личного выбора, а считалось необходимой социальной обязанностью. Известный своим пристрастием к парадоксам Джордж Бернард Шоу заметил по этому поводу: «Все мы страдает от необходимости вступать в брак, но воспринимаем это как неизбежный закон природы, напоминающий гравитацию»10. Однако затем все изменилось, и за последнее столетие во всех западных странах поразительно возросло число людей, которые не вступали в брачные отношения вообще или расторгли их. Множество людей в нашем сообществе задаются вопросом: зачем вообще следует жениться или выходить замуж?

Бернард Шоу как-то сказал: «Всеобщее убеждение, что существующая форма брака не является выдумкой политиков, а суть священное обязательство, настолько укоренилось в сознании избирателей, что никакое правительство для собственного же блага не будет касаться вопросов брака»11. Но времена действительно изменились. Сегодня многие западные правительства очень серьезно озабочены падением демографических показателей, и крупные политические деятели не только все чаще вспоминают о «семейных ценностях», но и пытаются восстановить институт брака в государственных интересах. Давайте задумаемся, каким образом это может быть реализовано на практике? Простейший вариант сводится к финансовой поддержке путем прямых выплат или налоговых льгот. Государство могло бы также заняться созданием социального климата, всячески благоволящего семьям, связанным браком, и осуждающего сожительство. Можно преобразовать трудовое законодательство таким образом, чтобы главы семей имели преимущество во всех производственных отношениях, дающее им возможность содержать семью.

Однако понятно, что любое серьезное решение этой проблемы требует прежде всего понимания процессов и мотивов, по которым люди вообще вступают в брак. Не стоит даже упоминать, что не существует единых критериев, определяющих выбор спутника жизни, но, по-видимому, какие-то мотивы важнее других. Так такие они?

Гари Беккер первым рассмотрел весь комплекс этих проблем с точки зрения чистой экономики, предложив в конце 1970-х годов развернутую теорию брачных отношений, основанную на представлениях об экономической целесообразности совместного ведения хозяйства супружеской парой. Выгодность такой хозяйственной деятельности он доказывал, пользуясь почти теми же аргументами, которые приводил Адам Смит, анализируя преимущества разделения труда и узкой специализации на самых первых фабриках. При таком подходе супружеская пара выступает в качестве экономического, объединения партнеров, стремящихся максимизировать свою выгоду, подобно любым другим торговым агентам в экономических моделях. В модели возникает своеобразный рынок брачных отношений, что позволяло многим критикам называть модель Беккера бесчеловечной, бессердечной и т. п., и такое отношение можно считать естественным, поскольку исторически стремление мужчин и женщин к браку всегда считалось связанным с некой тайной и романтикой. Однако постепенно труды Беккера получили признание и стали современной классикой (в 1992 году он был удостоен Нобелевской премии по экономике), так что в демографии и социологии возобладал «трезвый» подход к браку, основанный на том, что люди действительно оценивают своих потенциальных или фактических брачных партнеров по довольно сложной системе. Беккер указывал, что характерной особенностью «брачного рынка выступает то, что его участники всегда принимают решения на основе недостаточной информации о своих потенциальных партнерах»12. Люди часто вступают в брак, нарушая расовые, религиозные и классовые границы, лишь потому, что «считают дальнейшие поиски лучшего партнера бесполезными»13. Нам остается лишь радоваться, что Ромео и Джульетта у Шекспира не руководствовались этими принципами.

Теория Беккера производит впечатление доведенного до абсурда научного рационализма, сводящего романтические брачные отношения к системе сложных дифференциальных уравнений, описывающих механизм оценки затрат и выгод. Использование Беккером строгих экономических терминов для описания брачных отношений придает его научным текстам несколько карикатурный характер, в качестве примера его стиля я приведу лишь несколько строк: «Следовательно, многоперсональное ведение домашнего хозяйства позволяет значительно увеличить его эффективность и доходность ввиду сокращения расходов на инспектирование производства и более гибкого, нефиксированного распределения затрат времени в отдельных секторах деятельности»14.

Но несмотря на этот «специфический» язык, подход Беккера позволяет выявить роль и значение множества факторов, связанных с семейной жизнью. Вспомним, что любые законы и обычаи имеют какую-то рациональную основу. Обычаи и нормы заключения браков или самой семейной жизни во многих странах моіуг казаться нам несправедливыми, устаревшими или угнетающими, однако они возникли на основе уже существовавших социальных представлений и потребностей. Стремление к оценке будущих партнеров с очевидностью проявляется у многих народов, от ЯпЪнии, где семьи будущих супругов до сих пор тщательно изучают анкеты и жизнеописания претендентов, до некоторых иудейских и восточноевропейских сообществ, где действует институт брачных агентов, например, свах. Возраст вступления в брак используется различными сообществами как средство управления деторождением, поэтому, например, в католических общинах Ирландии девушки обычно выходят замуж позже своих английских сверстниц.