Она доводит меня до безумия, играя в очень опасную игру со слишком расчетливым мужчиной, стремящимся сломить стоящего перед ней жеребца.

Отвернувшись от меня, она вальсирующей походкой подходит к комоду и роняет хлыст на пол. Я вижу множество предметов, лежащих на одной белой скатерти. Она берет за горлышко бутылку вина.

— Надеюсь, ты понимаешь, что это значит, Брайони, — говорю я с кровати. — Тебя ждет возмездие.

Она замирает на месте и упирается подбородком в плечо. Сухая усмешка вырывается из ее горла, когда она берет бутылку одной рукой. Медленно она тащит ее за край комода, скрежет стекла о дерево издает низкий, жуткий гул. В конце пути бутылка падает на бок, и она, обхватив горлышко пальцами, снова приближается ко мне.

— Ага, значит, я не очень хорошо отношусь к угрозам.

Умная маленькая сучка украла мои слова.

Она подходит к кровати сбоку, проводя ногтями по моему бедру. Мои мышцы сжимаются, и я снова сопротивляюсь путам.

— Тебе нужно будет дышать через это, — мурлычет она, поднимая бутылку надо мной.

Она выливает вино на мои сомкнутые губы, и сладкая жидкость растекается по моему рту и подбородку. Она продолжает, наклоняя бутылку над моей грудью, и наливает еще. Мышцы моего живота напрягаются, и прохлада вина скапливается в щелях. Она наклоняется, и ее язык высовывается изо рта, вылизывая дорожку по линии мышц, вбирая в себя вино. Мой член неохотно отвечает на ее бесконечные дразнилки, упираясь в нижнюю часть живота, жесткий и тяжелый.

Если я думал, что ломать Брайони — это захватывающе, то еще не понимал, насколько умопомрачительным будет наблюдение за тем, как она ломает меня.

Не сводя с меня пристального взгляда, она снова подносит бутылку ко рту, проглатывая изрядное количество вина.

Она — животное. Дикий гребаный зверь, которого слишком долго держали в клетке. Почувствовав вкус свободы, она бродит по краю своей местности, раздвигая границы жизни, о которой и не подозревала.

Когда я вижу ее в своей стихии, моя грудь вздымается от гордости за мою королеву.

Но все равно я ее за это выпорю.

Подойдя ко мне с края кровати, она аккуратно ставит бутылку на пол. Она заползает на кровать между моих ног, ее плечи покачиваются, как у настоящей хищницы, которая завоевывает свою добычу, взбираясь на мою обнаженную фигуру.

Устроившись на моем животе, она кладет ладони по обе стороны от моей головы, наклоняясь ко мне сверху. Я пытаюсь сесть, но не могу продвинуться так далеко из-за своих ограничений. Она отступает назад, озорно вскидывая брови, дразня своей свободой и отсутствием таковой у меня. Я кривлю губы от досады.

— Эта твоя маленькая игра ничем хорошим для тебя не закончится, — уверенно говорю я, откидывая голову назад на кровать.

Она хмурится.

— Я не спрашивала твоего мнения.

Мои глаза блуждают по ее прекрасному телу в кожаном костюме, мне хочется разорвать его в клочья зубами, ножом, моим гребаным членом. Мне нужно выбраться из этих наручников.

— Тогда о чем ты спрашиваешь? — интересуюсь я, прикусывая нижнюю губу и глядя на нее, представляя себе ее сладостные крики боли.

— О согласии.

Я насмехаюсь.

— Согласии? На что…

— Скажи, что ты мне доверяешь, — прерывает она, ее пониженный тон заставляет меня остановиться.

Доверяю ей? Я никогда в жизни не доверял никому в такой степени, как ей. Она расцвела для меня. Пролила кровь ради меня. Убила ради меня. Доверие — это даже не вопрос.

— Во всем, — отвечаю я.

Наши глаза на мгновение задерживаются. От ее эмоций мое черное, мертвое сердце едва не сгорает.

Она садится прямо, проводя пальцами по моей груди.

— Хорошо, — резко отвечает она.

Я любуюсь ее обнаженной задницей, когда она спрыгивает с меня и снова идет к комоду, чтобы взять то, что похоже на кляп.

— Нет, твою мать, нет, — выплевываю я.

Она подходит ближе, держа в руках черный кляп с кожаным ремешком, намотанным на палец. Когда она натягивает его на мое лицо, я резко отдергиваю голову.

Наклонив подбородок, она говорит:

— Ты не можешь со мной бороться. — Она наклоняется вперед, ее губы касаются раковины моего уха. — От этого никуда не деться, ключ нигде тебя не ждет. Для этого умного убийцы нет головоломки, которую он мог бы перехитрить. — Ухватившись за волосы на моей макушке, она сильно тянет, пока я не шиплю от мучительного удовольствия. Мой член вскакивает между нами, и я напрягаю квадрицепсы. — От меня не убежишь, Эроу.

Мой жесткий взгляд находит ее. Я создал монстра. Она альфа, ее жажда доминирования сильнее моей.

Она отпускает мои волосы и бьет меня по лицу, и я вздыхаю.

— Забавно, что с тобой делает небольшая боль, — дразнит она, глядя на мою эрекцию. — Держу пари, ты просто жаждешь контакта. Жаждешь теплого, влажного рта, обхватывающего проколотый кончик. Представляешь, как скользишь по моим влажным, скользким стенкам, может быть?

Моя грудь практически вздымается от слов, слетающих с этих прекрасных губ. Я еще раз потянул за удерживающие меня ремни, и в моей груди раздался глубокий рык разочарования.

— Тише, любовь моя, — соблазнительно шепчет она сквозь ухмылку. — Пришло время стереть твое прошлое.

Я прихожу в замешательство, когда она натягивает кожаный ремешок кляпа на мою голову, пытаясь затолкать его мне в рот. Я дико бьюсь, не давая ей покоя, пока она не поднимается надо мной, ставит одно колено мне на грудь, а другое — на шею, прижимает меня к земле и зажимает нос, пока у меня не остается выбора: сдаться или задохнуться.

Моя челюсть открывается, чтобы набрать воздуха, и рот тут же заполняется кляпом. Закрепив его сзади, она убирает пряди волос, закрывающие мои глаза, и я напрягаю взгляд, пока она не проводит пальцами по шраму возле брови, затем по моему рту, сосредоточившись на губах.

— Именно так. Сдайся мне, милый, — шепчет она, нежно целуя меня в висок.

Она продолжает покрывать легкими поцелуями мое лицо, а затем переходит к шее. Добравшись до ключиц, она проводит теплым языком по моей коже, спускаясь к груди. Кляп задерживает мой горловой стон, когда я отдаюсь нежным прикосновениям.

Теперь она знает, как я балансирую. Нежная любовь, но с укусом.

Ее полные губы обхватывают мой сосок, прежде чем почувствовать, как ее зубы вгрызаются в плоть. Мои бедра поднимаются сами собой, мышцы бедер напрягаются, ища хоть какого-то трения о мой ноющий от восхитительной боли член. Блять, это сводит меня с ума.

Она выпрямляется, и я провожаю взглядом ее тело, золотые