«Лежали на снегу и не болели…»

Елена Чиж, начальник медслужбы батальона:

— На Малом Харсеное — пошёл такой густой снег. Мы у костра сидели, были у Славы Теплякова. Говорю: «Давайте палатку поставим!» — «Да зачем?». На снег клали ОЗК (общевойсковой защитный комплект — авт.), потом бушлаты, плащ-палатки. Лошадь какую-то ели, нашли в снегу. Кушать-то хочется… Понюхали сначала, потом тоненько нарезали и пожарили на «буржуйке». Поели, вкусно было. Какую-то фасоль подмёрзшую ели…

По двое-трое суток лежали на снегу, и ничего, не болели — из-за стресса. Ни ангин, ни пневмоний — включаются защитные силы организма.

Битва за Комсомольское

В начале марта начались бои и в окрестностях села Комсомольское, которые по своему размаху и ожесточению стали второй по значению, после штурма Грозного, операцией всей кампании.

Из журнала боевых действий:

«5 марта от батальона были выделены разведгруппы на бронетехнике для выполнения боевой задачи в интересах 503-го мсп в районе Комсомольское. Разведгруппы прибыли к 11:00 5 марта на западную окраину Комсомольское и заняли оборону на случай прорыва боевиков. Затем группам была поставлена задача выдвинуться на южную окраину Комсомольского и далее в лес для эвакуации мотострелкового взвода и танковых экипажей. В 17:30 после выполнения поставленной задачи была обнаружена группа боевиков, с которой разведгруппы вступили в бой».

Хроника событий:

06.03.00 г.: операция под селом Комсомольское. В кольцо было взято около тысячи боевиков под командованием Гелаева. Операцией руководил лично Трошев. Группировкам Гелаева, Хаттаба и Басаева удалось вырваться из окружения.

Командованием объединенной группировки были предприняты меры, которые позволили нашим войскам блокировать НВФ Гелаева в Комсомольском.

Выход НВФ Гелаева в Комсомольское обуславливался, по меньшей мере, тремя факторами.

Первый — Комсомольское являлось родовым селом Гелаева, население готово было его поддерживать.

Второй — боевики использовали рельеф местности, позволявший совершить отход в Комсомольское с трёх основных направлений.

И, наконец, третий фактор — расположение Комсомольского относительно населённых пунктов Урус-Мартановского района: развитая сеть дорог и оросительных каналов, что позволяло незаметно покинуть блокированное село, просто раствориться на равнине.

Из воспоминаний генерала Геннадия Трошева: «Уже 5 марта село оказалось в нашем плотном кольце. А сутки спустя подразделения отряда специального назначения вошли в него. Почти сразу же спецназовцы попали под шквальный огонь и вынуждены были отойти на северную окраину населённого пункта.

Осуществлять общее руководство проведением операции я поручил исполнявшему тогда обязанности командующего группировкой «Запад» генерал-майору В. Герасимову. Непосредственно руководил операцией мой заместитель по внутренним войскам генерал-полковник М. Лабунец».

7 марта операция началась. Для ведения боевых действий непосредственно в населённом пункте были привлечены подразделения Министерства обороны, внутренних войск, МВД, а также отряд специального назначения Министерства юстиции. Общая численность «наших» составила 816 человек. В то же время, как выяснилось впоследствии, федеральным силам противостояло более 1000 (!) бандитов.

Село оказалось хорошо укрепленным в инженерном отношении. Здесь было немало оборудованных по всем правилам военной науки фортификационных сооружений. Подвалы превращены в доты и выдерживали прямое попадание танкового снаряда. К тому же большинство подвалов соединялось ходами сообщений, блокированных стальными дверьми. По сути, почти каждый дом был превращён в крепость, рассчитанную на долгую осаду.

Гелаев, осознавая всю безнадёжность ситуации, непрерывно запрашивал подкреплений. На помощь ему поспешила банда полевого командира Сейфуллы — около 300 человек. Но до Комсомольского она дойти не успела. Ударом артиллерии и авиации банда была разгромлена. Сам Сейфулла получил серьёзное ранение и едва спасся».

Генерал Трошев в своих мемуарах рассказал, почему операция по штурму Комсомольского затянулась: «В частности, не лучшим образом сказалось на управлении частями и подразделениями то, что место для полевого пункта управления (ППУ) руководителя операции изначально было выбрано неудачно. С него просматривалась лишь северная часть населенного пункта. Большие трудности возникали и вследствие неудовлетворительного состояния и неукомплектованности средствами связи как мелких подразделений, так и оперативного звена. Усугублялось это практически полным отсутствием дисциплины связи. Большинство сведений, независимо от степени их важности, передавалось открытым текстом. Это позволяло боевикам перехватывать информацию и своевременно реагировать на действия войск, а во многих случаях и упреждать их…».

Но в словах генерала, конечно, далеко не вся правда. Была ещё одна правда об этих боях — солдатская…

«Капитана танкистов трясло от этой картины…»

Дмитрий Савельев, зам. командира группы, старший сержант:

— В ночь на пятое марта я был дежурным по роте, стоял на посту. Часа в три ночи всю роту подняли по тревоге. Собрались быстро, командир зачитал приказ: едем на операцию в село Комсомольское. Сели на броню, завёли машины и колонной, двумя разведгруппами — вперёд.

К Комсомольскому приехали на броне на рассвете. На поле у села было очень много танков, стояли они метрах в 15 друг от друга. Мы ещё удивились, что танков так много. ЦБУ было на этом поле. Поняли, что Комсомольское наши войска ещё только брали в кольцо. Объехав село с другой стороны, увидели большую толпу мирного населения — чеченцы не пускали в Комсомольское подъехавших собровцев и омоновцев. Простояли здесь около часа, я ещё искал среди собровцев земляков-нижегородцев. Получили приказ: группам — разделиться. Одна остается здесь для прикрытия, а вторая под командованием капитана Гагарина должна выдвинуться на другую сторону села, откуда мы приехали. Я был с этой группой, попросил Гагарина оставить меня с первой группой, у сержанта Шанина, но он не отпустил.

Танки с поля к этому моменту все куда-то ушли. Вижу, как сзади подходит какая-то наша БМП. Её подбили выстрелом из гранатомёта прямо на наших глазах — стреляли из села. Заняли группой позиции. Одну БМП группы выдвинули вперёд к окраине села. Я тоже хотел идти туда, но капитан Гагарин не отпустил: «Будь рядом со мной, пожалуйста, как мой телохранитель». Положил под голову «эрдэшку» (рюкзак десантника — авт.), и лег отдыхать.

Часа через полтора на горизонте со стороны села появился какой-то «Урал» — подумали, что это прорывается группа боевиков. Его встретила наша БМП, и хорошо, что сразу не открыли огонь: в «Урале» оказались майор с контрактником и двумя срочниками. Они ехали с пятачка у Комсомольского. Заглянул в кузов машины — солдаты-срочники сидят, трясутся от страха. Майор сказал Гагарину, что у него два танка пропало, — «А где пехота, что с ними — не знаю». Я стоял рядом с контрактником, пока майор с Гагариным говорили, налил майору спиртяшки в пробку, он выпил, тоже нервничал, хотя, в общем, бодро держался. Скоро поступила задача: пройти к блокпосту нашей пехоты, от него идти на верхушки гор, и узнать, что с этими танками, куда они девались. Майор сказал, что связи с ними нет уже часа два. Майор очень переживал за свой личный состав. Выдвинулись туда с этим майором и контрактником, срочников с собой не взяли. Капитан Гагарин с нами не пошёл.