Честно говоря, она может звать его сколько хочет.

Но вот, они случайно встретились здесь, в совершенно постороннем месте. Вдалеке от ее мужа. Что это, если не знак судьбы?

А поскольку ее муж — смертный, однажды все та же благосклонная судьба уберет его с дороги. Можно, конечно, ускорить процесс, уморить этого волшебника и детей, избавив таким образом госпожу Лахджу от ненужных привязанностей… но она может неправильно понять. Оскорбиться, начать мстить.

Да и не так просто это будет сделать…

Нет, лучше просто немного подождать. Незачем мараться. Смертный вряд ли проживет дольше нескольких десятилетий, а дети подрастут еще быстрее. Это даже хорошо, Ахвеном успеет набраться могущества… ну и нагуляться. Он уже завел тут знакомство с парочкой прелестных старшекурсниц…

Но, конечно, они всего лишь смертные. Всего лишь временное развлечение, пока он ждет.

— Ладно, Ахвеном, удачи тебе, — попрощалась Лахджа. — Не попадай больше в неприятности.

Она улетела, а он долго провожал ее взглядом. Не отрывал глаз от прекрасной фигуры в небесах, любовался гривой платиновых волос и сполохами маленьких радуг в ажурных крыльях. Госпожа улетала в сторону заходящего солнца, и Ахвеном зачарованно смотрел вслед. В глазах демона отражалась тоскливая жажда.

Он сумеет дождаться.

Лахджа не замечала, что племянник так долго провожает ее взглядом. Она не оглядывалась, да и не думала уже о Ахвеноме. Ее мысли полностью занял визит, который она откладывала все лето, для которого все не могла набраться храбрости, и даже сегодня сначала навестила Астрид, как будто это было невероятно важно и срочно, а уж только потом, только сейчас ринулась в Лимбо, словно в омут головой.

В Финляндии начиналось лето. Самые первые дни. Лахджа, к своему удивлению, вынырнула прямо у родителей в доме, прямо посреди гостиной… у нее впервые в жизни получилось настолько точно проколоть пространство.

И мама была дома.

У нее из рук выпала миска с клубникой. Ягоды раскатились по полу, а мама остекленело уставилась на Лахджу.

— Мам, извини, я внезапно, телепортационный луч прямо сюда… — невнятно забубнила Лахджа, ища нужные слова. — Тля… перкеле… ладно, больше никакой лжи!.. Мам, мне надо…

— Ты кто?! — завопила мама. — Что ты такое?!

Лахджа шумно втянула воздух. Она забыла! Она настолько увязла в своих мыслях, настолько долго мусолила и теребила грядущий разговор… что в итоге ни черта не подготовилась!

Она даже забыла принять человеческий облик… хотя она не думала, что вылетит прямо посреди гостиной! Такого раньше не получалось!

— Мама, не паникуй, мама, сядь! — попросила Лахджа, подтягивая кресло удлинившейся рукой.

Семь бед — один ответ.

— А… я… я… это ты?.. Сажусь, да… — пробормотала мама, падая в кресло.

— Мам, тебе не плохо?

— Нет, нет… я же видела твоего мужа… ой… тогда, с крыльями… а ты теперь тоже… инопланетянин?.. я что-то не понимаю!..

— Нет, мам, я… я не знаю, с чего начать. Я очень много вам врала. Потому что правда очень… неприятная.

— Неприятней, чем похищение инопланетянами?..

— Э-э-э… да. Я бы не стала начинать разговор…

Лахджа тоже села, подтянув хвост. Он традиционно мешал усаживаться в классические кресла. Дома у Лахджи свое, с выемкой.

— Мам… с чего бы начать… я заложница своей лжи… мой муж… бывший муж, Хальтрекарок, ты его видела…

— К сожалению, — сказала мама.

— Он гораздо хуже, чем ты думаешь. Он не просто… окрутил меня и увез показать звезды.

— Я так и думала, — всхлипнула мама. — Ты не могла так сделать. Не могла просто уйти, даже не позвонив. Годами не подавать о себе вестей.

— Э-э-э… да, — криво улыбнулась Лахджа. — Ты… обратила внимание, как зовут его друга?

— Я… я не запомнила. Какое-то инопланетное имя?.. А-Эр что-то там?..

— Я не помню, что он там вам наврал… ладно, неважно. Я слишком издалека зашла. Я хотела как-нибудь… неважно. Вот, давай отвлечемся и посмотрим фотоальбом. С нашей… планеты. Да, тут я технически не вру, это другая планета. Технически.

— Технически, — повторила мама, пристально глядя на Лахджу.

Она взяла фотоальбом, который Лахджа достала из кисты-карманы. Мама неотрывно глядела на место, где в ее дочери только что была дырка.

— Это больно? — спросила она.

— Нет… это моя демоническая сила.

Мама никак это не прокомментировала — она разглядывала фотографии и инкарны. Явно ожидала увидеть виды другой планеты — они с папой уже много раз просили о чем-то подобном, — но… там было что-то не то.

— На вашей планете тоже растут буки?.. — спросила она, глядя на в целом обычные пейзажи.

— Наша планета в другом измерении. А в других измерениях встречаются похожие вещи. Например, на нашей планете тоже есть люди. И буки. Майно — человек. Он не инопланетянин.

— Но… он тогда был…

— Он волшебник. Я попросила его… превратиться.

— Волш… дочь, слушай… сходи мне за вином… что ли…

Лахджа молча удлинила руку, отрастив на ней пару глаз. В холодильнике была начатая бутылка.

— Ну или так, да… — кивнула мама.

Она смотрела на фото с линейки Астрид. Громадную толпу на Клеверной площади.

— Это выпускной, да? — спросила она.

— Нет, это поступление… я хотела вас пригласить… я хотела рассказать раньше, но Хальтрекарок тогда… мне было слишком стыдно. Мне и сейчас, но… сколько еще можно откладывать?!

— Ну почему… — с опаской погладила Лахджу по руке мама. — Ты же не виновата… Почему ты так выглядишь?

— Я демон, — прошептала Лахджа, пряча взгляд.

— Что?..

Это объяснять пришлось долго. Если к существованию инопланетян родители внутренне все-таки были готовы и относительно быстро это приняли, то нечистая сила оказалась перебором. Как и боялась Лахджа.

— Я не понимаю, — растерянно сказала мама. — Ты была хорошей девочкой. Ты хороший человек. Я хороший человек… надеюсь. Это все из-за того, что я не ходила в церковь?! Мы же тебя окрестили!.. да, мы тебя окрестили!.. бабушка очень настаивала! Или?.. это он, да?..

— Да. Но я тоже виновата. По крайней мере… в этом. Больше ни в чем.

— Я не понимаю. Ты что-то сделала? Они говорили, ты кого-то убила…

Лахджа набрала воздуха в грудь. Говорить всю правду, вообще всю, оказалось очень тяжело. Кое в чем она даже Майно стыдилась признаться. А тут мама… мама, которая смотрит на нее со смесью ужаса, горечи и злости.

Она еще никогда так на Лахджу не смотрела.

— Я не понимаю… — снова повторила мама. — Почему ты…

И тут как нарочно в дверях загремели ключи. Лахджа поняла, что сейчас все резко усложнится, и мгновенно превратилась в кошку. У мамы отвисла челюсть, но она каким-то чудом сохранила самообладание.

— Я пришел!.. — провозгласил папа, опуская на пол