Одетые в глухие — от пят до горла платья, в купальниках, нижнем белье, топлесс, разных цветов кожи и волос — возникшая толпа слитно качнулась, надвигаясь на него, заставляя человека пятиться назад.

Рядом — в каких-то пяти шагах, барахтался, пытаясь вырваться из объятий сразу трёх черноволосых красоток, Витус — поймав взгляд Люциуса он мотнул головой на дверь, ясно указывая их цель.

— Какой красавчик…

— А как тебя зовут?

— Можно наплечники примерить?

Волна вопросов накатила на него одновременно с телесной, вынуждая Сэма покачнуться — девушки буквально висли на нём, сковывая движения. Они хватали его за руки, гладили по лицу — и, что самое, скажем так неожиданное — и гораздо ниже. Броня, до этого исправно бывшая нерушимой защитой, сейчас словно утратила свои свойства, податливо проминаясь под тонкими пальчиками, весьма откровенно ощупывавшими его… Эээ… Везде. И там тоже.

— Руки! Руки убери! — Крик хаосита прорезал воцарившийся гомон, заставляя девочек, да и не только их — в толпе Люциус разглядел несколько смазливых мужских лиц, заставляя их на секунду смолкнуть: — Не прикасайся к ним! Харрасмент припишут и всё!

Не совсем понимая его слова, Сэм прижав ладони к груди, двинулся напролом, максимально осторожно расталкивая обступившую его, такую волнительную плоть.

— Господин инквизитор! — Сквозь расступившихся девушек — они разошлись в стороны, образуя подобие коридора, к нему подошло несколько Сестёр Битв в своей белоснежной силовой броне.

— Позвольте нам служить вам! — Торжественно опускаясь на колено, склонила голову первая, а её спутницы, встав на колени, распростёрлись на полу, выставив на обозрения соблазнительные, даже сквозь броню, попки.

— Мы будем вашим щитом в бою и негой при отдыхе! Мы, — первая подняла голову и направила на него взгляд пронзительно голубых глаз, слегка оттенённых белоснежной чёлкой: — Мы воительницы, не то, что эти! — Последовал пренебрежительный кивок в сторону, на что расступившиеся одарили Сестру слитным и неодобрительным «Бууу…»

— Впрочем, — легко встав на ноги, воительница подошла к Люциусу, покачивая и бёдрами, и грудью, несмотря на покрывавший последнюю металл брони: — Я не против, если вы прихватите кого-либо и из этих… цветочков. Будет кому портянки стирать!

— Стерва!

— Да где твои глаза, милый! Она же уродина!

— Костлявая!

— В мозолях вся!

Дружно ответил на оскорбление цветник.

— А ну ша! — Выхватив одноручный пиломеч, Сестра воздела его над головой: — Прочь, шлюшки! Это мой господин!

— Девочки, девочки, — не отрывая рук от груди, Сэм принялся отвешивать короткие поклоны во все стороны: — Вы все столь прекрасны… Восхитительны… И это… Да! Очаровательны… Я просто не могу сделать выбор! Помогите мне?

— Как? — Дружно качнувшись — девицы принимали соблазнительные позы демонстрируя свои лучшие части — кто-то отставлял в сторону ножку, кто-то выпячивал грудь, попку, а иные просто томно прикрывали глаза, проводя кончиком язычка по пухлым губам. Даже оказавшиеся среди них женоподобные особи противоположного пола, постарались что-либо изобразить.

— Вы не могли бы… Построиться? — Рука, закованная в броню, очертила дугу вдоль бассейна: — Я пройду… Нет — мы пройдём, — покосившись на своего напарника — тот отбивался от почти голых красоток, чьи тела — в разных местах, украшали вживлённые трубочки и провода: — Мы пройдём вдоль строя и выберем… Ну тех, кто нам по вкусу. Идёт?

Колыхнувшись, разнофактурная масса, разбившись на отдельные ручейки, потекла к бассейну, формируя вокруг подобие разорванного надвое кольца — одну половину составляли красотки светлой стороны, другую, как вы понимаете — тёмной.

Сложив на груди руки, Сэм, параллельно с Витусом — колдун держал свои за спиной, двинулся вдоль искушавшей его своими выдающимися формами дуги.

Дойдя до конца, там его уже поджидал переминавшийся с ноги на ногу, словно ему жала броня, понятно где, хаосит, Люциус задумчиво почесал лоб: — Ты как? Выбрал кого?

— Эээ… — беспомощно развёл руками тот.

— Ясно. Возвращаемся на исходное… Так! Красавицы! — Привлекая внимание девиц, Люциус несколько раз хлопнул ладонями, наполняя пространство металлическим лязгом: — Дубль два! Только теперь — повернитесь поп… Спиной. Ну… Вы же сами понимаете, — покраснев, благо это было несложно — виды, которые демонстрировали ему отдельные экземпляры, загнали бы в краску даже опытного извращенца: — Кхм… Позвольте, в общем, на вас это… Ну, сзади посмотреть… Простите. Только не подума…

Договаривать смысла не было — ряды подтянутых, обвислых и вообще никаких попок, дружно обратили в его сторону свои полусферы.

— Бежим, — дёрнув за руку окаменевшего псионика, Сэм рванулся к двери.

— Ах ты!.. Стой!.. Импотент!.. Маньяк!.. Да сволочь он! Бей его девки! — понеслось ему вслед, и он, прибавив скорости — раздававшиеся сзади шлепки босых ног и цоканье каблучков.

— Беги! — Послышавшийся сзади вскрик Витуса и последовавший почти сразу грохот металла о камень, подсказали Люциусу, что хорошая идея его напарника — отвлечь на себя внимание девиц, особого успеха не имела.

Прыгнув вперёд — до двери оставалось не более трёх — четырёх метров, он всем корпусом ударил в створку, хватаясь обеими руками за круглую медную рукоять.

Нет!

Вздрогнув и затрещав, створка прогнулась, принимая, как и в прошлый раз, на себя его удар, но выдержала, пружинисто откинув тело назад.

Уже ощущая накатывавшиеся на него ароматы, Сэм снова дёрнул за ручку, вжав голову в плечи и ожидая что тонкие пальчики, вооружённые острыми когтями, вот-вот вопьются в его шею и спину, сдирая скальп… Но дверь вновь осталась недвижима.

— Скотина! — вскрикнул Люциус, непонятно кому адресуя свой вопль — преследовательницы настигли его и их первые прикосновения пришлись на его ранец — резкий рывок сразу нескольких тонких и нежных ручек заставил его пошатнуться. Раскинув руки в попытке удержать равновесие — налетевшая сзади, толпа издала торжествующий вопль, он, уже падая на спину, пнул проклятую створку — и та, скрипнув застоявшимися за много лет петлями, приоткрылась, являя бледно рубиновое свечение, исходившее из нутра следующей комнаты.

Упав навзничь — девицы рассеялись как дым, Сэм лежал, раскинув руки, пока к нему не подошёл Витус. Его седая чёлка была перемазана кровью, в поперёк лица тянулся ряд ещё кровоточащих царапин — особо удачливая кандидатка на счастье, таки успела пройтись по его фасаду своими коготками.

— Жив? — Усевшись рядом, он помог Люциусу сесть.

— Да вроде. Тебе, — кивнул он на начавшие заживать прямо на глазах, царапины: — Походу досталось?

— Заживёт, — отмахнулся псионик, вставая: — Вот от твоей пилы, то да — два дня заживало, а глаз — левый, так тот вообще — только перед нашей встречей в норму пришёл.