сразу же были встречены скромным молодым мужчиной. Он пригласил нас войти. Мы стали отказываться, так как наш внешний вид не подходил для посещения музея. Но мужчина был столь вежлив, и было в нём что-то такое, что мы не смогли ему отказать. Даже наш последний, как нам казалось, веский аргумент, что, мол, извините, мы не при деньгах, так как ходили купаться, не возымел никаких последствий. Ему не терпелось рассказать нам всё, что он знал. Показать экспонаты, бережно собранные его руками. В его лице светилась какая-то тайна знания и внутренняя гордость за это знание. Это было как приглашение в гости.

Выставка экспонатов начиналась от самого порога. Точнее было бы сказать, что, перейдя через порог, мы оказались в мире нашего хозяина. Едва успели оглядеться, как он начал экскурсию. Нет, это была не экскурсия, это был рассказ человека о своей жизни, о своей семье. Знаете, ведь как часто бывает, принимая гостей, хозяева сначала потчуют гостей чаем, потом чай переходит в разговоры, и постепенно всё завершается рассматриванием фотографий и рассказами о том, кто каким был в детстве, кто кому и кем приходится. Наша экскурсия шла почти по такому плану. Наш хозяин рассказывал нам о своей семье, но семье в более широком смысле. И от этого рассказ был более интересным. Мы очень увлеклись. Не менее нашего увлёкся и хозяин.

Здесь было всё. Начиная от обугленных ветвей пушкинского дуба и заканчивая рассказом о персиковых теплицах. Впрочем, рассказать, как директор музея, а это был именно он, я не берусь. Это неуместно, да и у меня так не получится. Но тот огонь, что горел в его глазах, та любовь, которую он испытывает к своим местам, навсегда поселились и в нашем сердце.

Иной раз задумаешься, как на одной земле могли вырасти два таких разных человека: один делает всё, чтобы возродить историю своих мест, по крупинкам собирает всё, что дошло до наших дней, другой по этой истории проходится огнём.

Время идёт. Купаются в «лукоморье» люди. Так же продолжают гордиться своим краем местные жители. И глядя на это, очень не хочется, чтобы слова из шутливой песни Высоцкого: «Лукоморья больше нет, а дубов простыл и след» стали нашей реальностью.

ПО МОТИВАМ СКАЗКИ «ЗОЛУШКА»

Через плотно завешенные шторы, светом с фонарного столба, в комнату пробивался вечер. Часовая стрелка медленно подползала к десяти. Две девчонки, близняшки трёх лет отроду, не желая засыпать, смотрели мультик за мультиком, отнимая от непродолжительного сна матери драгоценные минуты. Женщина взяла пульт и, по окончании очередной серии рисованной на компьютере несуразности, выключила телевизор.

— Клюти тиизор, — пустилась было в рёв Лиана.

— Так, мультики закончились, спите, — сказала женщина, поправляя одеяла.

— Есё тють, тють, — попросила Дарина, заглядывая маме в глаза.

— Кацю маму, — капризничала Лиана, всем видом давая понять, что без матери она не заснёт.

— Ладно, — быстро согласилась женщина, зная, что лучше минут десять полежать вместе с дочками, пока те засыпают, чем иметь крики и слёзы на весь вечер.

— Мама, казьку, — попросила Дарина, пытаясь улечься, что у неё всегда занимало кучу времени и места. Никогда не угадаешь, в каком месте двуспальной кровати, на которой спали малышки, её найдёшь.

— Сказку так сказку, — сказала мама, укладываясь на краешек кровати, и думая «только бы не заснуть». — Жила — была…

Лиана послушно закрыла глазки, как делала всегда, когда у неё было хорошее настроение. Дарина же, по своей привычке или характеру, пыталась лечь сначала маме подмышку, затем на живот, после чего мама увидела у себя под носом её розовые пяточки. Женщина вполголоса рассказывала сказку. Какую, она и сама сначала не поняла. Первое, что пришло в голову. Про Золушку. Уж очень ей нравилась песня про жука. Из фильма. Впрочем, и сюжет ничего. Лёгкий, добрый. Красивый. Сказочный. Об этом мечтает каждая женщина. Вот так вкалываешь, вкалываешь, а затем бац, подарок судьбы. И принц, и деньги, и дворец, тьфу квартира. И никаких проблем.

Женщина взяла засыпающую в ногах Дарину и переложила её головой на подушку. Лиана приоткрыла глаза.

— Чшш, чшш, — пропела женщина, и дочка прикрыла глазки.

«Что же там дальше», — подумала женщина. Квартира, ипотека. Чтоб её. Это же полтинник каждый месяц десять лет. Зато трёшка. И уже к лету можно въехать. Если муж ремонт сделает. Ремонт. Опять куча денег. «Лимона» хватит или нет. Прорва. Муж сделает. Или не сделает. И дома то не бывает. Свекровь говорит «на работе». Или в гараже с мужиками. Машину ремонтирует. Всё же кормилица. Или не ремонтирует. Или не с мужиками. Устала. Хоть бы домой приходил. И не пьяный. А может и пьяный. Тогда с дочками играет. Всё же девчонки по отцу скучают. А когда трезвый, то сразу в комнату и весь в телефоне. Или к маме бежит. Благо, квартира напротив. А та опять наливает. Никакой жизни. На прошлой неделе дал две тысячи на еду и делай что хочешь. А одни памперсы сколько стоят. Говорит, что я транжира. Наверно он прав. Хочется, чтобы у дочек было всё самое лучшее, а он две тысячи. Ботиночки надо новые покупать. Старые уже малы. Из кофточек тоже выросли. Куртки. Да. Если так дальше пойдёт, то и до ремонта дело не дойдёт. Какой уж тут ремонт, когда он толком и не разговаривает. Только помиримся, как снова волком смотрит. С чего? Не угодила свекрови. Но что поделаешь. Что ни сделай, всё равно не угодишь. Невестка, одно слово. Если бы не мама, совсем бы никакого продыху. Порой денег подкинет. Памперсами обеспечивает. Иногда вещи кое-какие. Продукты. С ней вспоминаешь, как быть принцессой. Принцессой, — подумала женщина и взглянула на спящих дочек. Вот почему в сказке сначала Золушка, а затем принцесса, а в жизни всё наоборот?

Женщина встала, поправила одеялки на дочках, поцеловала их в щёчки. Пошла на кухню. Нужно было приготовить обед на завтра. Мужу, детям. Вдруг вспомнила, что сегодня ничего не ела. Поставила чайник. Посмотрела на часы. Десять часов. Мужа ещё не было. Хотела позвонить. Взяла в руки телефон, посмотрела и положила его на место. Закидала в стиральную машину вещи. Занялась обедом. Вспомнила, про кучу неглаженного белья. А мужу надо завтра на работу чистые джинсы. Каждый день чистые джинсы. Что делать, если он не пользуется рабочей одеждой. Ладно. К четырём утра, может, всё и успею. А там, может, удастся часик и поспать.

Дверь открылась, и появился муж.

— Привет, зая! Есть будешь?