Чей-то тоненький голосок истерично взвизгнул, словно обладатель его увидел мышь:

– Браво!

И тут же галерка поддержала:

– Браво!

– Бра-во!

– Бра!!! Во!!!

Смущаясь, искусствовед Денис Андреевич Лисицын полуобернулся к соседу:

– Прошу меня извинить, но если вы так хорошо разбираетесь в пекинской опере, не могли б вы объяснить, что произошло на сцене?

Но кресло номер десять оказалось пустым.

31 июля, воскресенье, 16.21 по московскому времени.

Сержант Карташов, боец спецподразделения ГРУ «Помор», раздраженно надавил кнопку, и между Ростральными колоннами заметался пренеприятнейший вопль клаксона. Двое подвыпивших лоботрясов в форме курсантов ВВМУ им. Фрунзе и четверо не более трезвых девиц, которых лоботрясы обнимали за талии, испуганно шарахнулись обратно на тротуар. Старенький «ПАЗик», фырча сизым дымком из выхлопной трубы, проехал на зеленый свет, пересек стрелку Васильевского острова, свернул на Университетскую набережную.

– Четыре часа, а уже набрались, – прокомментировал себе под нос сержант.

– То ли к вечеру будет, – поддакнул сидящий впереди майор Горовец.

Автомат он поставил между ног и придерживал его коленями, чтобы тот не упал при резких поворотах. Поддакнул – и вновь замолчал.

Молчали и остальные шесть бойцов «Помора», выполняющие задачу по обеспечению охраны генерала Семена.

Молчал и сидящий в конце автобуса генерал Семен. Лишь нервно теребил прорвавшуюся коричневую обивку переднего сиденья, на котором расположились солдаты.

Молчал и мегатонник Иван Князев по кличке Карл – в полотняных брючках кофейного цвета и какой-то несерьезной белой рубашечке-безрукавке. Генерал искоса следил за другом: смотрит в окно, черт однорукий, достопримечательности разглядывает и в ус не дует. Пустой короткий рукавчик весело полощется на сквозняке из приоткрытой форточки. Как будто на экскурсии по историческим местам города-героя Карл, а не на боевой операции. И зачем-то значок «Почетный чекист» к кармашку присобачил. Никакой конспирации. Еще бы «Сиятельную Луну» нацепил, которую ему Барре[71]в семидесятом подарил…

Семен ничего не сказал другу о доверительном сообщении Господина Доктора – о том, что установка передислоцирована в Зоологический музей. Чем меньше Карл будет знать, тем меньше будет путаться под ногами.

Операция входит в завершающую стадию, и сейчас важно не ошибиться. Не сделать неверный шаг.

Чтобы не ломиться с парадного входа на глазах у гуляющих матросиков и по случаю праздника находящихся в состоянии повышенной бдительности ментов, Карташов свернул в закуток между Зоологическим музеем и Кунсткамерой и остановился возле заднего в музей входа, в который скребся какой-то тип в кожаной куртке и при семилетнем с виду пацаненке.

– Брагин, разберись, – коротко приказал майор Горовец.

Однорукий старик беспокойно заерзал на продавленном сиденье. Не нравилось ему происходящее. Очень не нравилось.

Он бросил обеспокоенный взгляд на Семена. Не нравился ему и Семен в последнее время. Крепко сдал, нервничает много, и попусту… Да и Карл уже далеко не мальчик. Тоже излишне суетится. Наверное, оттого, что слишком долго ждал. Годы и годы.

Впрочем, Толя ведь тоже не дурак в пекло наобум лезть. Сейчас, наверное, откуда-нибудь корабли в бинокль разглядывает. Может, даже из этого музея… Или он уже разведал, на котором кораблике находится заветная дверца, за которой спрятана Тайна Черного моря?

Двери автобуса с шипением сложились гармошкой, и боец Брагин не спеша вышел наружу, радуясь возможности раньше остальных вдохнуть свежий воздух и размять ноги. Папаша с ковыряющим в носу ребенком не представлялся Брагину серьезной проблемой.

Зоологический музей был закрыт. Это стало понятно ещё возле запертой кассы, но Витя Шелепин продолжал раздраженно давить на кнопку звонка. Сволочи, ведь сами же на входе написали: «Выходной – пятница». А сейчас что? Сейчас воскресенье. Значит, музей должен вкалывать без базара. Звонок приглушенно дребезжал где-то в глубине музея, и этот печальный, одинокий звук, раздающийся в пустом здании, слышимый лишь чучелами и скелетами, вызывал неприятное чувство где-то в районе селезенки. Витя приник глазом к дверному глазку, но ни фига не увидел. Тогда он подергал ручку. Заперто, и хоть ты тресни.

– Папа, ну пойдем, закрыто ведь, – канючил Серега, дергая его за руку.

Сереге было скучно и повышать знания по зоологии не хотелось. А хотелось ему кататься на роликовых коньках вокруг БКЗ «Октябрьский», в компании таких же сорванцов.

Вите Шелепину тоже в музей не хотелось. Хотелось ему в «Шемрак», где каждое воскресенье под светлый «хольстен» они с друзьями обмозговывали текущие дела фирмы. Но – обязанности «воскресного папы» нужно выполнять. И Танька, коза, с радостью отправила их на выгул. Сама-то, поди, хрена Серегу по музеям таскает.

В тот момент, когда Витя вроде бы уловил шорох внутри здания, Серега прекратил канючить и, сунув палец в рот, переключил внимание на потрепанный автобус, остановившийся неподалеку. В автобусе было полно спецназовцев.

Шорох за дверью Вите Шелепину не померещился.

– Ну, чего там? – нетерпеливым шепотом спросил Вискас, не вынимая рук из карманов плаща.

– Ложная тревога. – Алиса на цыпочках отошла от двери. – Посетитель какой-то. На чучело мамонта, наверное, желает позырить.

Одета она была в рамках предстоящего мероприятия: черные джинсы в обтяжку, заправленные в высокие армейские ботинки на шнуровке, мужская рубашка в яркую красно-черно-белую клетку с закатанными по локоть рукавами, а поверх – коричневая жилетка с десятком карманов и карманчиков.

– Понятно. Может, звонок перерезать? Чтоб не долбил по ушам.

Вискас достал из недр бессменного плаща не первой свежести платок и украдкой высморкался.

– Да ну его. Потрезвонит и отвянет. Посетитель, в смысле. Не отвлекайся, Василий, мы тут не за тем.

– А ты уверена…

– Уверена, Вискас, уверена, – тихо, но раздраженно прервала Алиса. – Отсюда кораблики как на ладони.

– Смотри, если Доктор узнает…

– Не узнает. Ему сейчас не до нас.

К музею вроде бы подъехала машина, но Алиса уже шла прочь от двери.