— Хорошо, берусь за это. — Я встал. — Но запомни, ты мой должник.

— Спасибо, Миракл.

— Следи за своими людьми. Я и сам не хочу, чтобы у нас все распалось. И Плутоном все-таки займись. А я, пожалуй, и из своих отряжу кое-кого за твоими следить.

— Зачем? — Он насторожился. — Я справлюсь.

— Затем, чтобы зараза в их ряды не проникла, — чуть повысил я голос. — Не время сейчас плечами толкаться. Из всех наших мало кому доверять можно. А плутонцы всегда остаются большими детьми. Подкинут им новую игрушку — ты ничего и не узнаешь, пока не побегут от нас люди. Твои братья бежать будут получше, чем мусорные, ты сам их обучал, должен знать, на что они способны.

* * *

Вот и сгодилось сестринство Гюрзы. Конечно, не в бою же их использовать. Зато в спокойные времена в лагере братства нет ничего более обыденного и более незаметного, чем женщины. Потуги моей сестры мало что в этом изменили. На Плутоне каждый — боец, будь то девушка, мужчина, подросток. Даже в Мусорном воинстве на шестерых мужчин приходилось четыре женщины. Но это не меняло отношения детей Хансера к своим боевым подругам. Именно они разнюхали планы Хантера очернить меня в глазах простых плутонцев. Значит, справятся и с поисками книг, если таковые есть.

С собой в поход я взял сотню Хорена. Она уже неплохо проявила себя. Плутонские кони гораздо опаснее обычных. Я уже рассказывал, что это за звери. В свое время мне понадобился месяц, чтобы научиться просто ездить на них. До всадников Хорена мне оставалось так же далеко в этом искусстве, как простому низшему до меня. Они в прямом смысле слова сливались со своими скакунами в единое целое.

Так или иначе, шли мы споро. К следующему вечеру уже нагнали братьев из корпуса Дождь. Отборный отряд, это я понял с первого же взгляда. Их предводитель не стал спорить, когда я взял командование на себя. Он даже воспринял это с облегчением. А всадникам моим обрадовались все. Земли вокруг лежали незнакомые, у конника больше шансов разведать путь и, в случае чего, быстро уйти от местных отрядов.

Теперь мы шли ночью, днем отсыпались. Одним броском промаршировали по краю Кельтских гор. Придерживались нейтральной полосы, которая всегда разделяла владения доменов. К утру вдали показались бескрайние прерии, где безраздельно властвовали краснокожие воины Оранжевого домена.

Потом я расспросил Магнуса и узнал, что Оранжевый всегда считался самым слабым и бедным. Его войско было хорошо лишь для быстрых налетов и стойкостью особой никогда не отличалось. Правда, когда моему взгляду впервые открылись равнины, по которым нам на следующую ночь предстояло идти, ничего этого я не знал. Хорен и командир детей Хансера держались рядом. Именем последнего я даже не поинтересовался. Он был всего лишь одним из многих.

Таково уж слабое место братства: есть иерархи — и все остальные. Иерархи неизмеримо выше, почти недосягаемы. Иногда это хорошо. Хантеру и его приближенным не стоило опасаться свержения: их приказы выполнялись мгновенно и безоговорочно. Вот только у массы простых братьев это полностью отбивало инициативу и умение думать самостоятельно. Как сказал когда-то Аскель, не было в братстве среднего командного звена. Море солдат, меньше сержантов, потом пропасть, а дальше — генералы. В моей армии как раз наоборот. Возможно, мы уступали выучкой и дисциплиной, зато во главе отрядов стояли присягнувшие мне вожди. Они прекрасно знали своих людей, пользовались у них авторитетом и привыкли действовать самостоятельно. К примеру, схему разъездов, которые охраняли нашу пехоту в этом походе, предложил Хорен. Я же, выслушав его объяснения, решил положиться на опыт человека, привыкшего командовать кавалерией.

— Как думаешь, проскочим? — спросил я.

— А сколько там по карте? — жмурясь на восходящее солнце, поинтересовался он.

— Я прикинул — две ночи, не меньше, пока леса начнутся.

— Не знаю, вожак, что для нас хуже — степь или лес. Это ты, а не я с друидами сталкивался. Вообще зря без разведки сунулись. Мои ребята дней за пять все здесь излазили бы и путь безопасный проложили.

Он глубоко вдохнул воздух, напоенный ароматами трав. А я молчал. Что я мог ему сказать? Все, кроме меня, знали лишь одно: мы идем громить гнездо самозваных детей Хансера. Мол, настоящие могут быть лишь на Плутоне. Причины спешки никому не раскрывались.

— Будем идти по степи до последнего, — принял я решение. — Вот только сможем ли просочиться?

— Сможем, — кивнул Хорен. — Две ночи — не так много. Наши кони ниже местных, так что разъезды доменовцев мы заметим первыми, отлежимся, мы — в траве, а братья — в Тенях.

— Надеюсь.

— А степи здесь другие, — задумчиво промолвил он. — Добрее, мягче как-то. Я уже и разучился от каждого шороха за меч хвататься. Да и мои расслабились. Ох, видать, нет нам пути назад, на Плутон.

Я внимательно посмотрел на него. Мой ровесник. Так же, как и я, не знал Паучатника. А племенем своим уже лет пять правил. Иногда на привале я слышал рассказы об его бое с предыдущим вожаком. Они дрались на копьях, и молодой Хорен довольно быстро расправился со своим матерым предшественником. Впрочем, я и сам видел, что он как наездник превосходит своих людей. Да и голова у него работала неплохо.

— Ладно, братьям выставить дозоры, людям и коням отдыхать. Выступим с закатом, — махнул я рукой.

Без боя все-таки обойтись не удалось. Мы уже добрались до границы леса, когда навстречу нам из зарослей выскочило полторы сотни краснокожих. Десяток бойцов Хорена развернул коней и пустился наутек. К счастью, я понял, что что-то произошло, братья успели перестроиться в боевой порядок. Как оказалось, обычные кони немного быстрее плутонских. Хорошо, что разъезд не так далеко отошел от основного отряда. Бойцы корпуса Дождь залегли, приготовив оружие. Доменовцы не заметили их. Предрассветные сумерки скрыли нас от глаз врага. А когда из Теней и снизу, из травы, на краснокожих набросились бойцы в черных одеждах, было поздно что-то делать. В считаные минуты мы смахнули вражеский отряд, не жалея никого, и уже бегом устремились к черневшему вдали лесу.

В тот день мы остановились на привал лишь к полудню. Все светлое время суток я гнал своих людей рысью, не давая и минуты на отдых. Когда наконец запылали костры лагеря, граница осталась далеко. Здесь можно было особо не опасаться. Ничейная земля — прибежище для изгоев. Доменовцы и друиды сюда не заходят, дабы не провоцировать соседей. Слишком хрупок мир. Я прикинул, что ночи нам хватит на разведку, а через сутки мы уже будем точно знать, где наша цель.

Об обратном пути я не заботился. Портальный жезл привычно устроился в чехле за моей спиной. Я начинал привыкать к быстрым перемещениям. Все-таки это было удобно. Бойцы варили похлебку. Припасов оставалось в аккурат на два дня, охотиться здесь мы не умели, а грабить я не рискнул бы. Незачем привлекать к себе внимание раньше времени — слишком далеко мы ушли от нашего замка. Осторожность не помешает.

* * *

На дневке мы немного передохнули. Я отоспался. В походе редко выдавалась свободная минутка, да и чувство общей настороженности давало себя знать. Здешний лес, в отличие от известных мне чащоб Плутона, дарил какое-то непередаваемое спокойствие. Я все еще не мог привыкнуть к тому, что не каждый зверь — хищник, готовый напасть, едва ты повернешься спиной, что комары — просто комары, мелкая неприятность, а не смертельная опасность, что мухи не могут прокусить кожу и занести в кровь какую-то заразу, а жуки не норовят вгрызться в твое тело, и даже муравьи, если их не трогать, мирные создания.