– Не знаю, то ли спецом, то ли просто назло остальным, но дверь тут запаковали отлично, аварийка заварена, панель мертва. Но жрать-то хочется, так что придется рискнуть, авось смогу створки раздвинуть.

Молчание в ответ вынудило его с возросшим интересом подобрать с пола валяющийся стул и сесть там же, рядом со столом, открыто приглашая неизвестного на разговор, но не выпуская средней длины плоскую отвертку из ладони.

– Меня зовут Кросс. Ранее ты пытался убить мою… скажем-с так, мы с ней больше не вместе. Ради нее снял костюм, а она послала меня, так еще и не открыла, когда я притворился, что ты убиваешь меня, прикинь! Хотел убедиться, что… ну, в общем, теперь мы сами по себе. Но даже не думай – я не скажу, где она спряталась, обойдешься. Да и поверь, так будет лучше, ведь самое страшное для нее – обезуметь и умереть в одиночестве, а дура сама оттолкнула меня, так что туда ей и дорога. Надоело нянчиться со всеми, понимаешь? Так и будешь там стоять, словно робот какой-то? Твое дело, но если решишь направить свой… не знаю, гнев или голод, или… короче, я тебе куда нужнее, чем кажется.

Кросс с азартом поглядывал на гостя, лишенного признаков жизни: руки опущены под своей тяжестью, спина немного сутулая, голова чуть запрокинута назад, но свет есть лишь сбоку из другого коридора, так что увидеть лицо невозможно. Откинувшись чуть на спинку стула, он стал качаться на задних ножках, постукивая носиком отвертки по столу.

– У тебя выпить есть что? А то ей-богу, так хочется горло промочить… Да хоть чем-то на самом деле, но вот, эх, когда несколько лет в завязке, даже забываешь вкус. Прикинь, а казалось, всегда помнить буду, хах! Достало все. А ведь я говорил им всем, между прочим, что надо валить, пока целы, и сделать свою работу, ибо… блядь, да на грани ходим же! Но нет – стараешься ради них, а толку никакого. Я слишком заботливый – мой косяк, нечего нянчиться было. Ну и где мы все? Уверен, тебе это знакомо, не просто же так ты тут бродишь… уже сколько? Ебаный Вектор, да? Истинное место, чтобы проверить, кем человек является на самом деле, – тут уж ничего не убрать, ни добавить. Я такое кучу раз видел, как люди менялись, стоило им коснуться темы смерти и того, что называется «уходящее время». Как и уходящий смысл жизни. Я думал, уже никогда не останусь вновь один – по-настоящему один. А нет – все укоренилось глубже некуда, видимо. В детском доме было ужасно одиноко, потом вернулась мать – вот уж неожиданно было, так еще и с дочкой, нагуляла, блядь! Но я старался быть хорошим сыном, а потом и хорошим братом, когда мать померла, а сестренка осталась на мне. Но все равно… Знаешь то чувство, когда словно сама жизнь тебя ебет? Ты вроде бы неплохой человек – а жить-то нормально не получается. Делаешь все по уму, а толку-то… Хочется, но не получается. Когда пил – было проще, мир становился проще…

Поставив стул на все ножки с грохотом, Кросс уперся локтями в колени, держа отвертку уже у лица, поглядывая на незнакомца снизу.

– Я доктор, кстати говоря, а ты у нас чем… а, похуй, все равно не скажешь. Но если что, обращайся. Думаю, ты понял, что я имел в виду, да? Там, за стенами Вектора, я думал, что достаточно просто делать дело, контролировать желания – и все будет хорошо. Типа, спокойно и безопасно, а то не все же в приключения залезать, да? Хер там, никому нельзя верить. Сука, я же говорил, говорил всем – но нет! Лицемерные уроды, так накосячить при всех возможностях, ресурсах, времени, епт твою мать, а! Но ладно, надо же жить нынешним, да? Так что скажи мне, какая у тебя цель? Выбраться не получится, мы заражены. Просто убьем друг друга? Хах, можно, конечно, начать игру в прятки – но зачем? Вот это мне также не ясно, отчего все вечно ищут конфликтов, особенно когда надо быть вместе, несмотря ни на что, иначе ведь никому не в плюс-то будет, а? Все молчишь. Моя сестра, Алла, так же много лет потом молчала, когда прекращала обвинять меня в смерти матери, хотя это мама и убедила меня спасать дочь, а не себя. Там авария была, ну и времени не было обеих спасать, причем сам лишь пару царапин схватил. Знаешь, что странно? Я вроде бы злюсь на мать, что она бросила меня в детдоме, а потом бац – и решила все вернуть, типа, плевое дело, переживешь… но вроде бы и нет. Я тогда, после ее смерти понял, что толком и не знаю такого определения, как «мама». Она была скорее теткой, которой бывает не насрать. Как и Алла – вроде бы родня, даже хочется…

Кросс встал и подошел ближе, сократив расстояние с трех метров до одного. Забыв сказанное ранее, он начал иным, более властным тоном:

– Я знаю, как нам выбраться. Но мне нужна помощь. Ты можешь и дальше тут беспределить, но, думаю, всех этот мрак уже, скорее всего, достал. Да и комфортной тут жизнь не назовешь. Риск есть – но есть и шанс, а терять-то толком уже нечего. Мне вот хочется вернуться домой, исполнить просьбу друга, как минимум. Думаю, и тебе найдется поводов больше чем ноль. Так вот, к сути – есть шанс вылечиться.

Голова выпрямилась, интерес был проявлен.

– Вот, вижу-вижу – интерес-то присутствует. Да и раз ты меня еще не убил – ну или просто не попытался, то, значит, тебе все же любопытно нечто большее, чем убийства ради убийств. Хотя, может, я неправильно понял твое внимание к Ханне: все-таки мужик мужика понять может. Но спешу огорчить – тебе не светит, напомню, что ее тронуть не дам. Я все же не мразь – просто устал уже от всего, слишком долго был в… ограничениях. Так вот, главное – то, что есть шанс получить лекарство, которое, если повезет, само придет, надо лишь тут все подготовить, чтобы курьеру не было шанса убежать, – и будем живы-здоровы. А там и выбраться с Вектора шанс будет. Сколько ждать – не знаю, но знаю, куда она придет, а ты знаешь это место отлично, как мне кажется. Все же странно, что мы вроде бы контролировали станцию, а на деле еще те слепцы были. Вернемся к теме, че-то голова побаливает, немного мутит даже… Вот что значит, когда голод и жажда мучают, хоть бы физраствор найти, уже… о чем это я? А, да. Помоги мне добыть лекарство. А если оно тебе вдруг не нужно, то, я думаю, сможем договориться. Все же у людей простые потребности, если ты понял, о чем я. Конечно, если ты мужик, а то я чет и понять не могу, тут темно. Так что скажешь?

Они смотрели друг на друга, точнее Кросс смотрел в темноту под маской, а оттуда смотрели на него. Кросс немного шатался, глаза малька бегали, но пока он был еще в разуме, его молчаливый, как он уже думал, компаньон в общем деле все так же был неподвижен. Но продлилось это недолго – уж точно не настолько, чтобы потерять концентрацию еще больше. Рука быстро схватила голову Кросса и ударила о металлическую стену. Тот сразу же грохнулся на пол, не успев даже ничего предпринять.

Весь пол был в крови, а стены исполосованы следами жестокой битвы между тем, у кого есть когти и зубы, и тем, кто не чурался расходовать боезапас огнестрельных орудий. Под слоем крови и грязи, там, где отверстий от проникновения инородного материала меньше всего, можно было разглядеть мотивирующие баннеры по обе стороны как минимум этого сегмента плохо освещенного коридора. Мужчины и женщины, переполненные энтузиазмом, подчеркивали важность каждого сотрудника Вектора. Мол, не бывает бесполезных людей, все мы – часть фундамента будущего, а каждое завтра – это успех сегодня, и прочее тому подобное, что почему-то вызвало в Свете наплыв презрения ко всему увиденному. Ныне подобное выглядело скорее некоторой издевкой, нежели мотивацией или вдохновением: все-таки помимо Вектора ей удалось своими глазами видеть падение Улья, пережив которое получается сделать лишь единый вердикт: люди переоценивают себя куда чаще и больше, чем им кажется. Света сняла капюшон кенгурухи, перекроенной белыми нитками, желая чуть внимательнее разглядеть лица этих людей, что взирают на нее с улыбками и блеском в глазах. Она казалось тем самым монстром, не знающим мир вне Векторе. Мужчина слева, женщина справа, даже семья с ребенком на руках у обоих родителей – все это казалось инородным, причем без учета состояния стен и баннеров, будто бы это… Но тут Света поймала сомнение, даже отсутствие определения того, какое смятение пробуждается в ней при виде счастливых людей.