– Но, Назира, что же делать, если мне не понравится вкус? Если я не смогу сдержаться?

– Проглоти быстро, и дело с концом. Как бы там ни было, скоро привыкнешь. Мы, женщины, быстро учимся и приспосабливаемся.

Ребекка молча кивнула. Сейчас все это уже не казалось ей таким отвратительным и шокирующим, как минуту назад.

– Что еще я должна запомнить?

– Я абсолютно уверена, что Махди тебя выберет. Ты должна приветствовать его как избранника Бога и его пророка. Сказать, что безумно рада его видеть и для тебя большая честь наконец-то с ним встретиться. А дальше можешь добавить что угодно – например, «свет моих очей и дыхание моего тела». Он поверит. Потом скажешь ему, что аль-Захра не только твоя младшая сестра, но и сирота. Священные законы обязывают его заботиться о сиротах, поэтому он ни за что не разлучит тебя с Эмбер. Выучи наизусть все цитаты из Корана, в которых говорится о судьбе сирот, и повторяй их как можно чаще. Я помогу тебе их выучить. – Ребекка молча кивнула, и Назира назидательно продолжила: – Есть еще одна очень важная вещь, которую ты должна хорошо запомнить, – не делай и не говори ничего такого, что заставит Махди обходить тебя стороной. Не показывай ему свою злость, гнев, досаду или просто неудовольствие. Если же он тебя отвергнет, то следующим будет халиф Абдуллахи.

– Это хуже?

– Абдуллахи – самый жестокий, коварный и злой человек в исламе. Лучше умереть сейчас, чем попасть с аль-Захрой в его руки.

Ребекка содрогнулась от таких слов.

– Ладно, говори мне свои цитаты.

Она была способной ученицей и многое выучила еще до того, как проснулась Эмбер. Назира осталась довольна, что хорошо подготовила ее для встречи с пророком Господа Бога.

Осман Аталан покинул город, который завоевал. Он пересек реку во главе большой флотилии лодок, доставивших в Хартум его армию. На берегу победителя торжественно встречала огромная толпа, громко били военные барабаны и завывала омбейя. Казалось, приветствовать славного героя пришли все, кто мог ходить или ползти. Один оруженосец нес за ним оружие – щит, копье и широкий меч, другой вел под уздцы легендарного аль-Бака с чехлом на спине, из которого торчал приклад винтовки.

Когда Осман ступил на берег, вперед вышел его верный слуга аль-Нур с кожаным мешком из-под дурры на плече, потемневшим внизу от темно-красной жидкости, напоминающей засохшее вино. Увидев этот мешок, толпа радостно завизжала, понимая, что находится внутри. Еще больший восторг вызвал сам Осман, сошедший на берег в своей белоснежной джиббе, украшенной большими яркими заплатами.

Эмир сел на лошадь и медленно поехал по улицам города, сопровождаемый толпой и вездесущими мальчишками. Женщины поднимали вверх младенцев, чтобы те тоже могли лицезреть триумфальное шествие храброго героя ислама и рассказать об этом великом событии своим детям и внукам. Воины Аллаха пытались коснуться его ноги, выкрикивая имя.

Возле дворца Махди Осман спешился, взял у аль-Нура мешок и стал подниматься по широкой лестнице на большую террасу, где на роскошном ангаребе скрестив ноги восседал Махди. Увидев Османа, он подал знак своим юным женам, и те распростерлись перед ним, а потом грациозно удалились прочь, оставив наедине с гостем.

Осман приблизился к Махди, положил перед ним кожаный мешок и низко поклонился, прикоснувшись губами к его руке и ноге.

– Ты свет и радость нашего мира, – благоговейно произнес он. – Да наградит Аллах светлой улыбкой своего избранника.

Махди коснулся рукой лба.

– Всегда доставляй радость Богу, как ты радуешь его покорного пророка. – Он взял Османа за локоть и поднял с земли. – Как прошла битва с неверными?

– Она прошла успешно, и мы все это время ощущали твое великодушное присутствие и видели твое светлое лицо.

– А где же этот крестоносец Гордон-паша, мой кровный враг и враг Аллаха?

– Твой враг мертв, а его мерзкая душа кипит в аду. Настал благословенный день, неизбежность которого ты предвидел в своих пророчествах.

– Все, что ты говоришь, Осман Аталан, радует Господа, а твои слова кажутся мне сладкими как мед и звучат в моих ушах самой приятной музыкой. Но где же доказательства, что ты говоришь правду?

– Я принес такие доказательства, которые не вызовут сомнения даже у самого придирчивого человека. Они найдут отклик в сердце каждого правоверного во всем исламском мире. – Осман взял мешок из-под дурры за один конец и вытряхнул содержимое на грязный пол перед Махди. – Получи голову Гордона-паши.

Махди подался вперед, опершись локтями на колени, и долго смотрел на голову поверженного противника. Улыбка исчезла с его лица, сменившись такой ненавистью и презрением, что у Османа похолодело в душе. Молчание продолжалось долго, и все это время Махди пристально смотрел на трофей. Наконец он удовлетворил свое любопытство и поднял глаза на Османа.

– Ты порадовал Аллаха и его пророка и получишь за это большую награду. Позаботься, чтобы эту голову закрепили на шесте у ворот великой мечети, и пусть каждый правоверный посмотрит на нее и устрашится власти Аллаха и его преданного слуги Мухаммеда Махди.

– Будет исполнено, господин, – ответил Осман, впервые употребив слово «рэбб», означавшее нечто большее, чем просто «господин». Оно означало «повелитель мира» и было одним из девяноста девяти прекрасных имен Аллаха. Не перешел ли он тонкую грань в своей неуемной лести? Не расценит ли Махди это как богохульство? Осман сам испугался возможных последствий своего подхалимства и низко склонил голову, терпеливо ожидая одобрения со стороны Махди.

Оно не заставило себя долго ждать. Все его сомнения оказались напрасными. Лицо Махди расплылось в довольной ухмылке, и он протянул Осману руку.

– Покажи мне город, который ты завоевал во имя славы и величия Аллаха. Яви великолепные плоды своей победы, которые укрепят джихад. Отвези меня на тот берег и покажи все, достигнутое тобой от моего имени.

Осман помог ему подняться, они медленно спустились к реке и взошли на ожидавшее их большое судно, которое пересекло Нил и причалило к речному порту в Хартуме. Когда они торжественно шли по набережной к губернаторскому дворцу, люди падали перед ними ниц и покрывали путь шелком, льняными полотнами и шерстяными покрывалами, чтобы божественный Махди не запачкал ног грязью покоренного им города. Из толпы коленопреклоненных людей звучал гулкий хор славословий и молитв в адрес своего господина.

В большом зале губернаторского дворца Махди сел рядом с халифом Абдуллахи, который вместе с четырьмя кади – мусульманскими судьями, облаченными в длинные черные халаты, – вел пристрастный допрос самых богатых жителей Хартума, доставленных во дворец в цепях. Судей интересовало только одно: где они спрятали свои сокровища и драгоценности. Это был долгий и изнурительный процесс, поскольку судьи не полагались на слова допрашиваемых, а подвергали их страшным мучениям, чтобы те выдали все свои тайны. Халиф Абдуллахи и его кади хотели быть уверенными, что их жертвы ничего от них не утаили. А полный и откровенный ответ можно получить только с помощью огня и воды. В пылающей печи до красноты накаляли длинные металлические прутья для клеймения скота и выжигали на обнаженных животах и спинах несчастных жертв изречения из соответствующих сур Корана. Душераздирающие вопли гулким эхом отдавались в огромном помещении дворца.