она была дома на праздновании тринадцатого дня рождения Майкла, она снова время от времени начала брать машину матери и, по ее словам, автомобиль отца. В отношении Фрэнка Коломбо к единственной дочери гнев, как всегда, уступал место разуму. В своем первоначальном заявлении в полиции Патрисия сказала, что именно тогда она несколько раз звонила Роману и Лэнни, чтобы отозвать контракты на убийства, потому что ее проблемы, похоже, начали решаться.)

Помимо слов Патрисии, есть свидетельства, что с Романом Собчински контактировал Фрэнк Делука, по крайней мере, по телефону. Роман признает, что перезвонил Делуке 10 марта, после того как Делука оставил ему «экстренное сообщение». Это было более чем через три недели после последнего личного контакта Патрисии с мужчинами. Во время этого звонка Делука сказал Роману, что живет в постоянном страхе перед Фрэнком Коломбо и не может долго ждать, пока будут совершены убийства. Теперь Роман заверил Делуку, что они скоро произойдут. (Никто не удосужился спросить Романа Собчински на свидетельской трибуне, разговаривал ли он с Фрэнком Делукой после этого. Маловероятно, чтобы столь напуганного, уязвимого индивида, как Делука, имеющего к тому же легкий доступ не только к денежным средствам, но и массе востребованного товара – алкоголю и наркотикам, например, – такие люди, как Роман и Лэнни, отпустили бы с крючка, в особенности когда Делука сам им звонил. К тому времени колодец Патрисии мог иссякнуть, но колодец Фрэнка оставался практически нетронутым. Очень сложно представить, что Роман и Лэнни просто бросят колодец, не опустив в него ведро хоть парочку раз. В особенности когда Лэнни остался без работы.)

Прежде чем Ал Балиунас передал Романа для перекрестного допроса, он лишил защиту одного удовольствия, спросив:

– Вы получили иммунитет в этом деле в обмен на ваши показания?

Это было так.

Балиунас попробовал еще раз по-быстрому.

– Сидя сегодня здесь, чувствуете ли вы моральную ответственность за убийства Майкла, Мэри и Фрэнка Коломбо?

Другими словами, как вы думаете, Патти и/или Делука совершили убийства из револьвера, который вы дали Патти?

Свано, Блум и Тоомин вскочили с возражениями, которые судья Пинчем поддержал.

Никто не узнает, чувствовал ли Роман Собчински или, если на то пошло, Лэнни Митчелл какую-либо моральную ответственность за трагедию. Большинство людей считали, что нет.

Билл Свано был первым защитником, приступившим к перекрестному допросу. Вся серия его вопросов не дала абсолютно ничего, что могло бы помочь делу Патрисии. Правда, он еще раз подсветил перед присяжными, насколько презренный и ничтожный тип Роман Собчински, – но это было уже лишним: все, участвовавшие в процессе, к тому времени понимали, что и Роман, и Лэнни были бессовестными хищниками.

Свано расспросил Романа о его передвижениях в день убийств, что не дало ничего, кроме подтверждения, что Роман убийств не совершал.

Никакого длительного исследования того, в какой мере Роман поощрял, продвигал, одобрял и поддерживал преступление, и насколько он, как и Лэнни Митчелл, виновен в сговоре с целью убийства семьи Коломбо, впрочем, само слово «сговор» эти присяжные, скорее всего, никогда в жизни не употребляли, кто-то в суде должен был объяснить им, наглядно показать, обратить их внимание на тот факт, что без топлива, подливаемого Романом Собчински и Лэнни Митчеллом в костер отчаяния Патрисии Коломбо, убийства никогда не были бы совершены. Вполне вероятно, жюри этого никогда не понимало.

Стэнтон Блум провел перекрестный допрос Романа Собчински со стороны Делуки. Он показал воровство Романа в магазинах и мелкие кражи, подчеркнул, что Роман выпустил воздух из шин Патрисии в мотеле, скорее всего, из-за ущемленного самолюбия, потому что Патрисия не захотела заниматься с ним сексом – и в тот вечер секс он получил только от ее пьяной подруги, Роман вынужден был признать, что изображать «крутого парня» он научился, глядя в телевизор, также вынужден был признать, что приводил в мотель «Эджбрук» для занятий сексом еще как минимум пять других женщин, что иногда он регистрировался под псевдонимом «Собин» или «Собен», что в жизни он играл несколько разных ролей: вора, крупного игрока, наемного убийцы, великого любовника – но в действительности был колоссальным мошенником, который лгал всем, включая собственную жену, но теперь хотел, чтобы присяжные поверили, что он говорит правду.

И снова – очень хорошая атака на Романа Собчински, но у присяжных не сложилось картины того, какое влияние Роман оказал на Патрисию. Из-за того, что все хуже и хуже выглядел Роман, все хуже и хуже выглядела Патрисия, потому что она занималась с ним сексом. Упор на то, что его манипуляции сделали с ней, мог бы лучше послужить Патрисии Коломбо.

Тем не менее Блум сделал один хороший ход, он заставил Романа признать, что тот вынужден рассказывать историю, которую он рассказал на свидетельской трибуне, спросив его, правда ли, что, если он хоть как-то изменит эту историю – историю, которую он согласился рассказать в обмен на иммунитет, – прокуратура предъявит ему обвинение в лжесвидетельстве.

Ответ Романа: «Да».

Заместителя шерифа Джина Гаргано вызвали для дачи показаний о замечаниях Фрэнка Делуки, когда Гаргано допрашивал его в день ареста Патрисии. В тот день Делука не сделал официального заявления, но с тем же успехом мог. Все его хитрые «гипотетические» вопросы точно сказали Гаргано, что у Делуки на уме. «Предположим, что это сделали «гипотетические» парень и девушка, каково будет наказание?»

Каковы шансы, что «гипотетические парень и девушка» попадут не в тюрьму, а в больницу? Невиновным людям подобные вопросы не приходят в голову, тем более до того, как их арестуют. Делука мог бы в тот день полностью признаться, если бы у Джина Гаргано были полномочия штата предложить ему привлекательную сделку. Если бы Гаргано мог пообещать ему и Патти соседние комнаты в комфортабельном психиатрическом учреждении, округ Кук сэкономил бы на судебном разбирательстве – и отправил бы в тюрьму Романа Собчински и Лэнни Митчелла.

Роберт А. Кабанн, криминалист-графолог бюро идентификации штата, был экспертом по почерку в течение двадцати пяти лет. Он изучил вещественное доказательство обвинения № 166, чертеж плана этажа двухуровневого дома, на котором было написано слово «внизу», вещественное доказательство обвинения № 169, представлявшее распорядок дня, начинающийся с имени «Фрэнк Питер Коломбо», и вещественное доказательство обвинения 176, образцы почерка подсудимой Патрисии Коломбо. Мистер Кабанн определил, что почерк на первых двух вещественных доказательствах идентичен почерку третьего. Он также показал, что бумага, на которой были написаны первые два вещественные доказательства, взяты из того же блокнота, что и та, что была изъята в квартире 911.

Майкл Подлецки, криминалист бюро идентификации штата, за свою карьеру исследовал