В пятницу, 3 июня, Лэнни засвидетельствовал, как рассказал Роману Собчински, что Патти хотела убить своих родителей. Роман сказал: «Хорошо».

– Это означает, – перекрестный допрос все еще вел Билл Мерфи, – что вы с Романом могли бы ее использовать?

– Да.

– Вы решили, как ее использовать?

– Да.

Структура вопросов Мерфи была не из лучших. Они позволяли Лэнни Митчеллу просто отвечать «да», вместо того чтобы заставлять его спонтанно рассказывать, как они с Романом собирались действовать. Последний метод, по крайней мере, мог бы нагляднее показать присяжным, что это за человек – человек, которого штат Иллинойс решил не преследовать по суду, чтобы достать Патрисию и Делуку.

Однако Мерфи продолжал придерживаться своего примитивного стиля.

– Вы носили пистолет, чтобы произвести впечатление на Патрисию Коломбо?

– Да.

– Неужели вся ложь, которую вы рассказывали Патрисии Коломбо, родилась спонтанно?

Лэнни нахмурился.

– Вы можете мне сказать, что означает «спонтанно»?

Мерфи не потрудился ответить.

После того, как Лэнни и Роман оба впервые занялись сексом с Патрисией, что Роман сказал Лэнни, когда вез Лэнни домой?

– Он сказал мне, что мы будем держать ее на крючке.

– Вы когда-нибудь угрожали Патрисии Коломбо, говоря: «Сука, я прострелю тебе башку»?

– Нет, сэр.

Мерфи сослался на заявление под присягой, которое Лэнни перед началом суда дал Терри Салливану. В нем Лэнни заявил, что после того, как они с Патрисией не смогли попасть в дом Коломбо, поскольку Мэри Коломбо неожиданно оказалась дома, Лэнни отвез Патрисию в квартиру Рона Тросса и… затем схватил ее и сказал, что если она когда-нибудь снова попытается так его обмануть, он прострелит ей башку.

– Вы дали такой ответ? – спросил Мерфи.

– Да.

– Значит, вы солгали мистеру Салливану?

– Да.

– Вы думаете, что вы хорошо умеете лгать?

Патти Бобб возразила, и судья Пинчем возражение поддержал.

– Вы бы солгали ради секса? – настаивал Мерфи.

– Да.

– Вы бы солгали ради денег?

– Да.

– Вы бы солгали, чтобы получить работу?

– Да.

– Вы бы солгали, чтобы не попасть в тюрьму?

И снова Лэнни оказался проворнее Мерфи.

– Нет, сэр.

Суд объявил перерыв в час дня пятницы до часа дня субботы. Лэнни был на свидетельской трибуне полтора дня. Он должен был вернуться на нее еще раз.

В субботу Билл Мерфи допрашивал Лэнни совсем недолго и передал его адвокату Делуки, Майклу Тоомину. Основная мысль Мерфи на последнем допросе Лэнни выражалась одним вопросом.

– Патрисия Коломбо вас боялась?

– Да, сэр.

Тоомин начал с того, что сразу подтвердил статус Лэнни в суде.

– Несмотря на ваш иммунитет от судебного преследования, вас называют сообщником в этом деле?

– Да.

– Почему вы носили пистолет?

Лэнни пожал плечами.

– Чтобы изображать крутого. Притворяться, что я был тем, кем не был.

– Сколько лет вашему другу Роману Собчински?

– Ему тридцать с небольшим.

– Он женат и у него есть семья?

– Да.

– У вас обоих было оружие, чтобы производить впечатление на молодых девушек?

– Да.

Лэнни женился 27 декабря 1975 года, в течение трех месяцев они с Романом манипулировали Патрисией.

– Когда вы женились, вы давали клятву? – спросил Тоомин.

– Да.

– После того, как вы дали эту клятву, вы изменяли жене?

– Да.

– Когда вы изменяли жене, вы нарушали данную вами клятву?

– Да.

– Когда вы пришли в зал суда для дачи показаний, вы тоже дали клятву?

Лэнни сухо сглотнул.

– Да.

Тоомин с отвращением покачал головой и отошел от свидетеля. Наконец, Лэнни Митчелла отпустили. Он выполнил свою работу для штата и теперь не подвергался угрозе судебного преследования.

Понедельник, 6 июня. Рэя Роуза, ранее приведенного к присяге и выступавшего в качестве свидетеля еще три раза, вызвали снова. Патти Бобб потребовала дополнительных показаний о «шлюхе».

– Пятнадцатого мая 1976 года, примерно в одиннадцать часов утра, в Департаменте полиции Элк-Гроув-Виллидж вы разговаривали с мисс Коломбо по поводу некоторых обнаруженных в ее квартире фотографий?

– Да, мэм.

Роузу разрешили уточнить. Когда он впервые спросил Патти о фотографиях, она вела себя так, как будто не знала, о чем говорит Роуз. Он уточнил, что имел в виду фотографию, на которой она и ее собака запечатлены в непристойной позе. Затем Патти, по словам Роуза, сказала, что скорее всего у нее с Роузом разная мораль. Роуз сказал, что она не чувствовала, что с этой фотографией что-то не так. (Из показаний Роуза неясно, говорила ли об этом Патрисия Коломбо или это собственный вывод Роуза, а защитой его слова не оспаривались.)

Перекрестный допрос повел Свано. Патти Коломбо говорила Роузу, что боялась, что Лэнни Митчелл и Роман Собчински ее убьют? Да. Она говорила это больше одного раза? Да. Боялась ли она за кого-то еще? Да.

Все это происходило в течение четырнадцати часов, когда Рэй Роуз держал Патрисию под стражей, прежде чем предъявить ей обвинение в убийствах. Это было частью девятистраничного заявления, которое она написала – по чьему-то предложению, возможно, Джона Ландерса, – чтобы добиться освобождения Делуки. В какой-то момент, прежде чем Патрисия поняла, что они мошенники, она, вероятно, боялась Романа и в особенности Лэнни, с явным наслаждением размахивавшего перед ней пистолетом и действительно угрожавшего причинить вред Делуке. Во всяком случае, такова по преимуществу была судебная стратегия защиты, призванная найти в действиях Патрисии смягчающие обстоятельства.

И когда Патрисия сказала, что на самом деле боялась за кого-то другого, все слушатели должны были понять, за кого именно.

Джона Ландерса вызвали во второй раз. Он свидетельствовал о разговоре, который вел с Патрисией в день ее ареста, в котором Патрисия напомнила Ландерсу о своих проблемах с отцом. Ландерс участвовал в ликвидации последствий инцидента, когда Фрэнк Коломбо напал на Делуку. Патти продолжала утверждать, что проблемы так и не были решены, по ее словам, ни один из ее родителей не смог принять ее парня, и трудности «просто продолжали нарастать». Ландерс сообщил, что Патрисия сказала ему, что чувствует, что проблемы вызваны матерью, которая постоянно подогревала неприязнь мужа к Фрэнку Делуке. (А далее свидетель обоснует, что в этом есть как минимум доля истины.)

Сразу после разговора с Ландерсом Патрисия согласилась сделать официальное заявление – и именно между этим разговором и заявлением Патрисия позвонила крестной матери и сказала, что собирается сделать заявление, потому что «Фрэнк здесь, у них, и освободят они его только тогда, когда я подпишу заявление». Кто-то явно заставил Патрисию заключить эту договоренность. Это мог быть Джон Ландерс, он был единственным, кроме Джина Гаргано, полицейским, с которым Патрисия чувствовала себя в своей тарелке, а Гаргано уже ушел. Разумеется, Патрисия не пошла бы на сделку с Биллом