– Хм… Вроде как опасность миновала… Вроде чисто… С пацаном что делать? Судя по всему, он не адекватен. Ни разу не было, чтобы покушались, кидая картошку. Слишком изощренно… Никто не поверит… Язвишь, Славка?.. Да проще простого – дать пацану пендюлей – пусть катится! куда глаза глядят… С дураками возиться… А девчонка? С девчонкой как?… М-м… Ну… Ниче ты ей не дашь. Ну, вот, как есть… Сам умолять будешь, чтоб она дала… Че, Козлов? Отцепиться не можешь? Пусти ее локоть-то – синяки поставишь. Будь у тебя возможность – облапил бы ее… Нельзя же бросать красу эдакую без присмотра. Не по-людски. Надо позаботиться… Уж ты позаботишься! Хорошо, только не ты. И не ты, Козлов. Посадим девчонку в машину и довезем до города – до ее дома, сдадим родителям с рук на руки. Не тронутой. Лучшая забота… Не худо бы знать, где ее дом… Откуда ты, прекрасное дитя?

Девица хихикала, не отвечала на вопрос. Запрокидывала голову так, что видно было ее маленькое розовое горлышко. Пышная грудь под ситцем колыхалась.

– Ребята, ну, ё-моё… Мы же не каменные… Прогуляться бы с ней до кустов… Охолонись, герой любовник! ты на работе. И у нас, если не запамятовал, покушение… Да, да, покушение картошкой!.. Не виноватая она. Смешно – из-за картошки… А виноватым сделаем пацана. Улики в наличии – в ведре. Козлов! ведро где?.. Нет там картошки. Пусто… Сами накидаем. Вон треснутая лежит – после попадания в стекло.

– Всю картошку – весь боезапас – израсходовал. Сел в засаду и обстреливал нас, придурок? Картошка, конечно, не снаряд – ну, это как изловчиться, и куда попасть. Если водителю в висок… Ребята, он действительно дурак! Слышите, что бормочет?.. Слишком ловкий дурак! Выбрал позицию. Стекло разбил. Кортеж остановил. Чудеса дурости… А если бы авария?

– Пустите меня, дяденьки! Я не хотел, – заверещал мальчишка.

– Ага, не хотел! Целое ведро картошки испулял! Прицельно. Бум! Бум! Ворошиловский стрелок, бл…

– Я больше не буду! Чесслово!

– Врешь! По роже видно, что будешь… И рожа-то у тебя не ахти… Как звать-то? Чей будешь?

– М-мамин… Костяня… Ав-ав… мав… Ма-авдонин…

– Мудак ты. Ну, или мавдак… Говори как на духу! Что здесь делал? Удобная позиция для засады. Чем от тебя пахнет? Костерком да угольком?

– Ниче такого… Мы просто гуляли. До Танькиного дома в Малыхани недалеко. Мы здесь с утра. Костер разожгли, картошку пекли…

– Не натрескался? Что не удалось слопать, покидал в проезжающих. Действительно, ездят тут всякие!

– Не во всяких. Я же понимаю… Дядя Вова проехал на своей машине из Малыхани. Прямо перед вами.

– Какой умный мальчик! Выбирает, надо же… Ты хоть знаешь, кого обстрелял? И сколько тебе за это припаяют? Дорогая картошечка выйдет…

– За картошку? У нас даже за флаг на башне не посадили… И в стекло не я попал… У Таньки спросите.

– У кого? У Таньки? Ее Татьяной зовут? Кто она? Лишь хихикает… Забавно ей…

– Танька – моя девушка. Дочка Веселкиной… Мы с ней…

– Твоя?! – лица охранников растянулись удивленно: быть не может! эта райская птичка – подружка дурачка?

– Мы уже домой собирались. У Таньки нос обгорел. Солнце жарит больно. Весна…

– Мужские взгляды метнулись на девичий носик – самый очаровательный носик на свете. Про олигарха позабыли, а он раздраженным тоном напомнил о себе.

– Долго еще? Стоите, лясы точите… Так можно и до второго пришествия ждать…

– Полный порядок. Угроза устранена. Террористы схвачены, – охрана спохватилась и доложила четко. Но господину Сатарову нелегко лапшу на уши навесить.

– Угроза? Террористическая? Чисто шок и трепет – не в пустыне, а в степи… Вмятина на крыше заметная… Чем бомбанули?

– Э-э… ничем… Э… картошкой…

– Шутить изволите?! – Генрих распахнул дверцу осторожно и не полностью. Ему показалось, что насчет картошки он ослышался.

После кондиционированной атмосферы салона воздух снаружи захватил сразу. Генрих аж задохнулся с непривычки. Все скопище степных ароматов выстроилось в штурмовую колонну. На восприятие олигарха будто нанесен удар. Результат – чуть ли не нокдаун. Каким приемом? каким именно запахом? Здесь и горячая, горькая пыль, выхлопы бензина от кортежа, весеннее возбуждение, дурманы трав, цветочный букет (правда, к нему присоединялась кислая, «мышиная» нотка) и еще много всякой летучей всячины, что несли вольные ветра неведомо куда и потеряли по дороге. И запах ветра – такого же древнего и властного, как сама степь. Признаки жизни в степи – людей, зверей, скота – даже запах навоза совершенно естественный и уместный. Отсутствовали промышленные выбросы – это понятно, тылвинский завод стоял. Воздух был чистый и щекотал ноздри – словно касание белого облака, белого пушистого кота. Очуметь! Так пахнет воля – исконная, завораживающая.

Легкие с наслаждением вбирали эту животворную смесь. Генрих был потрясен. Словно расправилась каждая жилочка в его теле – расправилась и взыграла. В крови закипели пузырьки. Бесследно исчезла досада, что сжимала из-за необходимости совершить сегодняшний визит в никуда, задвинув действительно важные дела ради какой-то Утылвы! Ради какой-то!!..

Сатаров, сунув кулаки в карманы, покачивался на каблуках. Глаза закрыл, но веки плотно не прилегли – трепетали, оставляя щелки. Голова с непривычки кружилась. Странные мысли лезли. Все странно и непонятно происходило с ним. Кортеж стоял как вкопанный, а Генриху чудилось, что твердая земля колеблется у него под ногами. Что это не земля, а… не смейтесь! море. Да! окружающее очень напоминало море: растянутые горные складки, образовывающие природный рельеф, как морские волны – вширь и вдаль до горизонта. У Генриха возникла не случайная ассоциация – по мнению геологов (строго научному) и автора (фантазийному) здесь когда-то было море. Закипали серебристые волны, плескали хвостами чудо-юдо-рыба-киты, русалки распускали по воде свои зеленые волосы, а на берегу росли гигантские папоротники и одуряюще пахли, над ними порхали гигантские стрекозы – корыльбуны. Все как в сказке. Или по обоснованной теории – нынешняя местность есть удивительный пример геологического развития, когда сошлись – врезались друг в друга – архаичные плиты, горы и равнины – и никто не уступил, морская впадина поднялась и пересохла. Здесь – самая крайняя, южная оконечность Уральских гор. И здесь же самая крайняя счастливая крайность – уже человеческая категория.

Вот море и рыбы – это очень, очень романтично. И символично. Особенно железные рыбы в основании мира. Можно сказать, символ и еще смысл, и главное содержание АО Наше железо. Олигарх сейчас не хотел думать о главном. Коварное Пятигорье подкралось незаметно – в виде синего облака, а