Джун и Джоуи сидели в пабе. Джун пила в столь раннее время суток, но тем не менее пребывала в хорошем расположении духа. Впервые за долгие годы жизни с этим человеком Джун пристально рассматривала Джоуи, словно изучала. Она отметила, что он выглядит старым и потасканным. Вся его жизнь была написана у него на лице и теле, начиная с пивного живота и заканчивая склеротической сеткой на щеках от пьянства и распутства.

Джун улыбнулась про себя. Сейчас он с трудом поднимал даже свою кружку с пивом, не говоря уже о чем-нибудь другом. Не так давно у него случилось что-то вроде сердечного приступа, и это тоже внесло свою лепту. Целую неделю он не пил и не курил. Правда, теперь он вновь вернулся к «умеренному» потреблению алкоголя. Она увидела, как он в два глотка осушил кружку.

Джоуи, почувствовав взгляд жены, накрыл ее руку своей и улыбнулся. Тем не менее его взгляд быстро перекинулся на новенькую барменшу, миниатюрную блондинку с большим бюстом и легким косоглазием. Косоглазие, разумеется, осталось для Джоуи незамеченным. Он никогда не смотрел на лицо женщины, когда затаскивал ее в постель.

Это по-своему порадовало Джун – значит, остался еще порох в пороховницах. Несмотря на ненависть к мужу, она продолжала заботиться о нем. Это стало своего рода привычкой, которая выработалась у Джун много лет назад и от которой она по какой-то непонятной причине не могла избавиться, так же как от курения.

– Как бы я хотела, чтобы они поторопились, Джоуи. Я так нервничаю, так волнуюсь.

Он пожал плечами:

– Прекрати себя накручивать. Скоро все станет ясно.

Неожиданно Джун рассердилась:

– Это же наша дочь, наша плоть и кровь.

Джоуи встал. Он хотел еще раз взглянуть на эту куколку Бристл, пока у него была такая возможность. В два часа она закончит работу.

– Что ж, напоминай мне об этом почаще, Джун, напоминай мне об этом почаще.

Он поковылял к стойке бара – большой мужчина в слишком тесном для его фигуры костюме, с запавшими глазами и грустно опущенными уголками рта. Джун уставилась на свой стакан. Какое жалкое существование влачили они оба.

Рози уже третий раз за последний час повалила и таскала по полу гостиной Дэбби серебристую искусственную рождественскую елку. Алана и Барри находили это жутко смешным, что же касается Дэбби, то она уже начала потихоньку терять терпение. Сейчас Рози стояла, подперев руками бока, и что есть мочи кричала: «Плохо, Рози!» Услышав это, Алана с Барри захохотали еще сильнее, и даже Дэбби не смогла удержаться и улыбнулась.

Дэбби отчаянно, до дрожи, желала, чтобы Сьюзен поскорей вернулась. Но ее прежняя эгоистичная натура приходила в ужас от этой перспективы, от того, что может последовать за возвращением. Прожив у Дэбби несколько месяцев, дети смогли пробудить в ней любовь, отогреть ее душу. Теперь она за них могла любому перегрызть горло. Они показали ей, какой может быть жизнь, показали, какое удовольствие, оказывается, получал от жизни Джеймси. Теперь она понимала, чем Кэрол удалось переманить его. Каждый раз, когда Дэбби смотрела на их лица, она понимала, как прекрасны любовь и самопожертвование. Но Сьюзен поделится с ней этим счастьем, она достаточно великодушна для этого. Вот что будет, когда она выйдет из тюрьмы!

Барри поднял елку и поставил ее на место, в угол комнаты. Алана бросилась собирать шары и прочие украшения, которые Рози разбросала по всей комнате. Взгляд малышки был прикован к подаркам, завернутым в яркую бумагу. Подарки только и ждали, когда маленькие ручки возьмут их и, сорвав обертку, вытащат на свет.

– Это самое чудесное Рождество, какое только можно вообразить, тетя Дэбби.

Барри ничего не знал об апелляции. Никто не хотел напрасно обнадеживать его. Личико Аланы, напоминавшее по форме сердечко, выражало тревогу и грусть. Люди часто думали, что Дэбби и Алана – мать и дочь. Родственное сходство было слишком очевидно. Дэбби крепко обняла девочку.

– Все будет хорошо, дорогая.

Алана посмотрела на нее с грустью:

– Я так часто слышала это, тетя Дэбби. Приготовить чай?

Дэбби кивнула. В кухне работало радио, и она знала, что скоро должны начаться новости. Алана хотела их послушать. Дэбби уже раз пятнадцатый за день проверила исправность телефона. Когда же он наконец-то зазвонит и избавит их от этого чудовищного ожидания? Дэбби взяла на руки Рози и крепко прижала девочку к себе, целуя густые завитки ее волос и наслаждаясь приятным ощущением близости ее маленького тельца. Рози поцеловала ее в ответ. Эта чистая, непосредственная детская любовь стала всем для Дэбби. Без нее она не мыслила своей жизни.

Венди сидела на ступеньках здания суда. Она наблюдала, как люди сновали взад-вперед. Все спешили по собственным делам. На тротуаре стояла Розель и нервно курила. Должно быть, это была ее двадцатая сигарета за день. Венди видела, как Розель бросила окурок на землю, растоптала его и вновь тут же закурила. Венди и сама не отказалась бы сейчас затянуться, но она дала матери честное слово, что бросит курить, а слово есть слово. Тем не менее курить сейчас хотелось просто зверски.

От неподвижного сидения у Венди затекли ноги. Она встала, чувствуя легкое покалывание в ногах. Ее тело словно напоминало, что она жива.

Она взглянула туда, где толпились представители телевидения и прессы, и улыбнулась. Никто из них пока не догадывался, кто она, – Джеральдина позаботилась об этом. Еще какое-то время она побудет просто красивой девочкой в модном черном костюме, подаренном Розель. Все было щедрым даром Розель: туфли, сумочка, даже стрижка. Какая чудесная подруга есть у них.

Скоро все узнают, что Венди изнасиловал родной отец. Станет ясно, почему мать наносила удар за ударом, так, что было сложно установить его личность. Скоро Венди появится во всех газетах. Джеральдина предупредила ее, как работает пресса.

Венди думала, что готова к этому. Что сделано, то сделано! Она надеялась, что ее показаний будет достаточно, чтобы мать вышла из тюрьмы и вернулась домой, к собственной жизни и детям. Она пожертвовала всем ради спасения дочери. Венди будет всегда помнить об этом. И неважно, что говорят миссис Иппен и ей подобные.

Ее мать стоит сотни таких миссис Иппен. Даже тысячи. Она – настоящая героиня, и всегда останется героиней для Венди, невзирая на исход сегодняшнего дня. Венди все же надеялась, что приговор будет тот, на который они рассчитывали. Она даже подумать не могла, что Сьюзен не освободят. Ее жизнь и так была просто невыносимой.

Джеральдина заявила, что Сьюзен Далстон находилась на момент преступления в состоянии аффекта. Узнав, что муж изнасиловал дочь, она потеряла контроль над собой и хотела лишь одного – стереть этого человека с лица земли.

Газеты будут смаковать эту новость. Канул в лету Барри Далстон – обаятельный рубаха-парень, а на его месте появился тот человек, каким он и был на самом деле: жестокий, распутный, страдавший венерическими заболеваниями извращенец, разрушивший жизнь своей семьи.