И ведь должны были давно затянуться! С другой стороны, Андрей и сам мог взять у Мари целебную мазь. Пара капель, и он обрел бы покой и трезвость мыслей. Но он не хотел расставаться с этим терзающим мозг и тело воспоминанием. Да и не был уверен, что грудь перестанет саднить.

Упрямая девчонка пробралась ему под кожу не только ногтями. Влезла вся целиком. И сидела теперь там, как у себя дома.

Джин сверкала синими глазами, а он вспоминал черные. А еще волосы, бешеным водопадом залившие его подушку. Сколько бы он ни уверял себя, что принес пигалицу в свою постель исключительно в целях безопасности… Определенно, она смотрелась в ней очень уместно. Гармонично. Желанно.

Он возвращался в свою спальню и не мог надышаться ароматом сирени – приторным, сильным, удручающе навязчивым… По утрам болела голова, и нормально поговорить с Джорджиной снова не получалось.

Второй раз, после свадьбы мисс Мэй, он идти к Джине даже не собирался. Знал, что такая «благородная жертва» ему не по силам.

Как легко было раньше, с холодной головой и пустым сердцем! Он никогда не колебался. А теперь… Вселенская печаль в черных глазах отравляла сознание, терзала душу. Он не смог бы переступить через свои чувства. Не сейчас. Никогда.

Две недели Андрей выжидал момент, чтобы встретиться с Кесслером с глазу на глаз. Что было не так-то просто… Подставлять друга не хотелось, но и ждать, когда двойной агент выйдет на связь, он не мог. Поэтому обошелся без Джильберты. Пришел сам.

Фридрих жил в австрийской деревеньке, ни одного магического порога на много миль. Глушь, одним словом. Свой порог Кесслер, конечно, зачаровал, но валиться вот так на голову двойному агенту было бы верхом беспечности. Андрею пришлось телепортироваться в Зальцбург, к дому одной знакомой травницы, и оттуда добираться пешком.

Разговор вышел скомканным и туманным. Друг подтвердил, что «грядет Великий союз и единение двух высоких родов». Проще говоря, свадьба состоится…

Новый магистр усилил бдительность. Кесслер был скован свежей клятвой на крови, завязанной на проклятье целого рода. Фридрих пытался обойти ее, но едва ли существовал проверенный и безопасный способ это сделать. Так что говорили больше намеками.

Церемония должна пройти в Логове. Избранником Джины стал тот самый верховный магистр-аркан. Новая Голова братства. Высоко же замахнулась старая подруга… На этом полезная информация иссякла.

А значит, рукописи они потеряли.

Все, что Андрей мог сделать теперь, – вернуться и оберегать Анну. Если Артур не ошибся, и арканы жаждут кинуть ее на жертвенный алтарь, – Карпов никак не мог взять в толк, почему именно ее? – он должен быть рядом. И тут его организм – весь, до последнего нерва, – полностью с этой «миссией» соглашался.

Быть рядом.

Он еще надеялся понять, кто мог стать новой Головой арканов. Поднял родословные первокровной знати, вспомнил всех знакомых холостяков… Переписал некоторые имена. Усмехнулся. Лучше всего на роль нового магистра подходил он сам. Князь, бывший аркан и друг Ловетта, холост…

Но его поиски в библиотеке тоже потерпели неудачу. Отчасти – благодаря одному крайне отвлекающему фактору в красной атласной юбке и с недовольным выражением на красивом личике.

Заноза…

Да, так и есть. Сущая заноза.

Только застряла она не в том месте, которое им, занозам, обычно приписывают. Анна засела в сердце. В голове. Под кожей. В каждом нервном окончании. В снах. И даже в легких.

Когда ее не было рядом, воздух казался безвкусным, привычно пресным. Таким, как всегда до этого. Но стоило девчонке приблизиться, как кислород становился сладким. Наркотически приятным. Цветочным. Правда, легкие то и дело забывали, как его потреблять, но с этой проблемой он учился справляться.

Андрей хмыкнул и потянулся жезлом к медальону, тяжелой ношей болтавшемуся на шее. Тихо скомандовал «В Пункт Связи», и в волшебном вихре переместился в знакомый коридор…

Сейчас он найдет занозу и потребует свой рождественский подарок. Давно стоило поцеловать ее нормально – не под глицинией, не с дырой в животе и уж точно не насильно в овраге. И постараться при этом случайно не покусать, хотя и тут он теперь гарантировать ничего не стал бы.

В гостиной было пусто и холодно. Он дернул плечами от неприятного, липкого ощущения. Прошел на кухню – темно, тихо. Неужели ушла спать так скоро? Вваливаться в спальню к невинной девице он не планировал, это уже из ряда вон… Хотя, еще месяц-другой подобной чувственной пытки, и он за себя не ручается.

Пока же он просто хотел ее поцеловать. Притянуть к себе до скрипа ребер, впечатать покрепче в грудь и заявить свои права на упрямую девчонку.

Она ему нужна.

Все две недели он вспоминал ее запах. Талый снег и первоцветы – в этом была вся Анна. Свежая, весенняя, робким подснежником задирающая упрямую головку к солнечному небу. Хрупкая и сильная одновременно.

Отважная пичужка. Она была его персональным «черным тюльпаном». Мучительной смертью от неосторожного прикосновения. Отложенной карой с манящим ароматом.

Решительно фыркнув, он все же пошел на второй этаж. Чувствовал себя беспечным мальчишкой, забравшимся на балкон к прекрасной деве. В конце концов, у него пропуск – он снова сжал в кармане изящную, невесомую палочку. Дверь предательски скрипнула, но из постели не высунулась возмущенная головка. Дрожь, прокатившаяся между лопаток, была неприятной, тревожной.

– Вы разве еще не ушли? – из ванной вылезла рыжая фурия и уставила на него недоумевающие зеленые глаза, а затем неуверенно заглянула в спальню, будто тоже ожидая увидеть там подругу. – А где Ани?

А вот это было совсем скверно. Ни в ванной, ни в соседней спальне ее быть не могло – иначе Дженивьева так картинно бы не изумлялась.

– Сходи на чердак… Проверь везде… Куда можно пропасть из дома посреди полей в разгар зимней ночи?

– Вернулась в Академию? – предположила штатная ворчунья, не спеша исполнять поручение.

– Без этого? На метле? – Андрей потряс перед ее носом игрушечным жезлом.

Нервно сглотнув, девушка понеслась к кривой лесенке, ведущей на чердак. Через две минуты спустилась с нее уже в компании взлохмаченного Ромула и недовольной, взъерошенной Мелиссы. Похоже, беспардонная мисс Абрамс прервала их в разгар бурной рождественской ночи. Ничего, переживут.

Сейчас главное понять, куда подевалась Анна. Она, может, и ангел, но улететь точно не смогла бы.

Анна

Я захлебывалась. От сажи, от удушающего телепорта – морфы делали это как-то иначе, резко и неприятно, – от возмущения… И страха. Вырванная из уютного места, напоминавшего дом и казавшегося самым безопасным на планете, я отдалась панике.

Видимо, лично для меня в Мире больше нет безопасных мест. Было одно, рядом с Карповым… Но он ведь ушел.