Я уже начал вставать со стула, когда увидел обложку журнала «Тайм», купленного на газетном лотке. С обложки мне улыбалась Жаклин Кеннеди, сияющая, в платье без рукавов с V-образным вырезом. Заголовок гласил: «СУПРУГА ПРЕЗИДЕНТА В ЛЕТНЕМ НАРЯДЕ». И пока я смотрел на фотоснимок, он вдруг начал из цветного превращаться в черно-белый, а счастливая улыбка сменилась пустым взглядом. Теперь Жаклин стояла рядом с Линдоном Джонсоном в самолете «Борт номер один», но уже не в красивом (и чуть сексуальном) летнем платье. Его место занял испачканный кровью шерстяной костюм. Помнится, я читал — не в записях Эла, где-то еще, — что вскоре после того, как мужа миссис Кеннеди официально признали мертвым, супруга Джонсона подошла к ней в больничном коридоре, чтобы обнять, и увидела на этом костюме ошметок мозга убитого президента.

Убитый выстрелом в голову президент. И все ушедшие следом, выстроившиеся ему в затылок колонной, протянувшейся в бесконечность.

Я вновь опустился на стул и наблюдал, как Сейди подходит с чемоданами к стойке «Фронтьер эйрлайнз». Очевидно, с тяжелыми чемоданами, но она несла их, расправив плечи, с прямой спиной, ее низкие каблучки отрывисто щелкали по полу. Сотрудник компании проверил чемоданы, поставил на конвейерную багажную ленту. Они о чем-то поговорили, она передала ему билет, купленный в туристическом агентстве двумя месяцами ранее, сотрудник что-то на нем написал. Она взяла билет и направилась к галерее вылета. Я наклонил голову, чтобы Сейди не заметила меня. Когда поднял, она уже ушла.

Спустя сорок долгих минут мимо ресторана прошли мужчина, женщина и двое детей, мальчик и девочка. Мальчик держал отца за руку и что-то ему говорил. Отец — Роберт Освальд — смотрел на него сверху вниз, кивал и улыбался.

Из динамиков громкой связи раздалось:

— Рейс сто девяносто четыре авиакомпании «Дельта» прибывает из муниципального аэропорта Ньюарка с промежуточной посадкой в муниципальном аэропорту Атланты. Пассажиры будут выходить через галерею четыре. Рейс сто девяносто четыре авиакомпании «Дельта» прибывает…

Жена Роберта — Вейда, согласно записям Эла — подхватила маленькую девочку на руки и ускорила шаг. Маргариты я не видел.

Я все жевал салат, не чувствуя вкуса. Сердце гулко билось.

Услышал нарастающий рев двигателей, увидел белый нос ДС-8, когда самолет подкатывал к галерее. Встречающие толпились у двери. Официантка хлопнула меня по плечу, и я чуть не вскрикнул.

— Извините, сэр. — С ну очень сильным техасским выговором. — Просто хотела спросить, не нужно ли вам еще чего.

— Нет, — ответил я. — Все хорошо.

— Ну и славненько.

Первые пассажиры уже миновали дверь. Мужчины в костюмах и с аккуратными прическами. Само собой. Первыми самолет покидали пассажиры первого класса.

— Неужели не закажете кусок персикового пирога? Его только испекли.

— Нет, благодарю.

— Вы уверены, дорогой?

Теперь в здание аэропорта широким потоком вливались пассажиры эконом-класса, все нагруженные чемоданами. Я услышал, как завизжала женщина. Вейда, приветствующая брата мужа?

— Уверен. — И я взял со стола журнал.

Она поняла намек. Я сидел, загоняя остатки салата в оранжевую лужу французского соуса, и наблюдал. Появились мужчина и женщина с малышом, но малыш уже определенно ходил и был гораздо старше Джун. Пассажиры шагали мимо ресторана, оживленно болтая с друзьями и родственниками, которые приехали, чтобы встретить их. Я увидел молодого парня в армейской форме, прихватившего подругу за зад. Она рассмеялась, хлопнула по руке, потом поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его.

Пять минут или около того приезжие и встречающие заполняли зал аэропорта чуть ли не под завязку. Потом толпа начала редеть. Но Освальды не появлялись. Причина не вызывала сомнений: они не прилетели на этом самолете. Я не просто совершил путешествие во времени. Я очутился в каком-то параллельном мире. Может, Желтая Карточка и пытался это предотвратить, но он умер, а я сорвался с крючка.

Нет Освальда? Прекрасно, нет и миссии. Кеннеди умрет в какой-то другой Америке, но не в этой. Я улечу вслед за Сейди, и мы будем жить долго и счастливо.

Едва эта мысль мелькнула в голове, как я впервые увидел человека, ради которого проделал столь долгий путь. Роберт и Ли шли бок о бок и весело беседовали. Ли размахивал то ли большущим портфелем, то ли маленькой наплечной сумкой. Роберт нес розовый чемодан с закругленными углами, который хорошо смотрелся бы в стенном шкафу Барби. Вейда и Марина следовали за ними. Вейда держала матерчатый заплатанный рюкзак, Марина закинула такой же себе на плечо. Она также несла на руках четырехмесячную Джун и с трудом поспевала за мужчинами. Двое детей Роберта и Вейды шагали по обе стороны Марины, с любопытством глядя на нее.

Вейда позвала мужчин, и они остановились перед рестораном. Роберт улыбнулся и взял рюкзак Марины. На лице Ли читалась… радость? Хитрость? Может, и то и другое. Уголки рта чуть изогнулись в улыбке. Я обратил внимание, что его неопределенного цвета волосы аккуратно причесаны. И вообще он выглядел идеальным морпехом — белая наглаженная рубашка, брюки цвета хаки, начищенные туфли. Я никогда бы не сказал, что он только что завершил путешествие, обогнув половину Земли: на одежде ни складочки, на лице ни намека на щетину. Ему недавно исполнилось двадцать два, но выглядел он моложе, совсем как двенадцатиклассник, которому самое место среди тех, кого я знакомил с американской литературой.

Так же выглядела и Марина, которой еще месяц не продали бы в баре спиртное. Усталая, изумленная, она таращилась на все. Красавица, с копной черных волос и печальными синими глазами, уголки которых чуть поднимались.

Ручки и ножки Джун были завернуты в какие-то тряпки. Шея тоже. Над тряпками торчала только голова. Девочка не плакала, но красное и потное личико говорило о дискомфорте. Ли взял у жены младенца. Марина благодарно улыбнулась, и я увидел, что одного зуба у нее нет, а остальные совсем не белые. Контраст с молочно-сливочной кожей и великолепными глазами получался разительный.

Освальд наклонился к ней и что-то сказал, согнав улыбку с лица. Она настороженно посмотрела на него. Он что-то добавил, тыча пальцем ей в плечо. Я вспомнил рассказ Эла и задался вопросом, может, Освальд говорит жене то же самое: Pokhoda, cyka. Иди, сука.

Но нет. Его недовольство вызвали тряпки. Он сорвал их, сначала с рук Джун, потом с ног, и бросил Марине, которая неловко поймала обмотки. Потом огляделась, чтобы проверить, не смотрят ли на них.

Вейда подошла и коснулась руки Ли. Он не обратил на нее ни малейшего внимания, разматывая тряпку-шарф на шее Джун. Швырнул тряпку Марине. На этот раз она упала на пол. Марина наклонилась и молча подняла ее.

Роберт присоединился к ним и по-дружески двинул брата кулаком в плечо. Зал практически опустел — последние из прибывших пассажиров миновали Освальдов, и я четко услышал его слова: