Единственный глаз фюрера сиял.

— А то! — повел плечами Копыто. — Я могу!

— Стервец! — донеслось от стола, за которым сидели уйбуи из Фюрерского совета по неотложным и оборонным вопросам.

— Повезло гаду!

— Тьфу!

Герой дня высокомерно отвернулся, не собираясь поддаваться на провокации.

Слух о том, что Копыто должен вернуть в семейную кассу кругленькую сумму, все-таки возник. Установить, кто проболтался, не удалось: может, Иголка, может, Контейнер, а может, и сам Копыто — мало ли что он трепал в «Средстве от перхоти», кто ж теперь вспомнит? Главное, что слух появился, и члены Фюрерского совета по неотложным и оборонным вопросам потребовали от Кувалды парламентского контроля над процессом возвращения средств: всем хотелось посмотреть, как одноглазый повесит старого друга. Принимались ставки. Некоторые вполне серьезно заявляли, что уйбуй не вынесет позора и удавится сам, или сбежит куда-нибудь, или будет прощен великим фюрером. Другими словами, Южный Форт всколыхнулся, облизнулся и уже радостно потирал ладошки в предвкушении зрелища… а Копыто взял и вернул деньги. Уйбуи чувствовали себя обманутыми.

— Может, Булыжника повесим?

— А за что меня-то?! Я ведь тоже деньги принес!

— Ну, надо же кого-нибудь повесить. Все-таки воскресенье.

— Чур не меня!

— Да подождите на Булыжника кидаться! Успеем. Тут с Копыто не все ясно.

— А что с этим болваном неясно?

— Откуда он деньги взял?

— Вас это не касается! — громко заявил Копыто. — Взял значит взял. И не надо тута инсинуировать как институтки.

— Он нас оскорбил?

— Юлит, собака, обзывается.

— Ничего он не обзывается, — поморщился Кувалда. Великий фюрер не желал, чтобы подданные устроили разборку в его кабинете.

— Тогда пусть скажет!

— Если ему грабить можно, то почему нам нельзя?

— Это геноцид!

— Почему для кого-то режим секретности, а кому-то грабь — не хочу?

— О том, что натворил наш выфающийся Копыто, кому нафо известно. Великие Фома все знают и, как вифите, не пищат. Потому как все по правилам. — Фюрер любовно погладил наличные. — Учитесь, уйбуи.

— Вот где у меня эти Великие Дома, — осклабился Копыто, демонстрируя сородичам кулак. — Я все так ловко устроил, что они до сих пор не прочухались!

— Расскажи!

— Поделись!

— Не сразу, уйбуи, не сразу. — Копыто наполнил себе стакан и с наслаждением принюхался к запаху виски. — Давайте я сначала расскажу, как героически сражался во время войны с гиперборейцами…

* * *

Одна! Опять одна. Пусто и горько на душе. Мерзко. Тоскливо.

Одиноко.

Господи, как надоело быть одной! Совсем одной! Как надоело. Как страшно быть одной… Страшнее, чем в подземном склепе Цитадели. Страшнее, чем быть рабыней. Страшнее, чем умирать. Страшнее всего на свете.

Одиночество.

Они погибли. Эльдар. Никита. Они любили и погибли. «Из-за меня?» Разум подсказывал, что нет, что мужчины сами выбрали путь, что в их смерти…

«Виновата я!

Что скрывать: не будь меня, Колода Судьбы осталась бы пылиться в шкафу и не породила бы цепь кровавых событий. Все осталось бы по-прежнему, жизнь текла бы в обычном ключе.

А теперь они мертвы, а я одна. Магия, мой дар, мое проклятие…»

На глазах Анны выступили слезы.

* * *

— Спицын был великим колдуном, я бы поставил его в один ряд с такими Хранителями Черной Книги, как Брюс и Сен-Жермен. Это же надо додуматься: оживить закон Игры! Признаюсь откровенно: мне бы подобное в голову не пришло. — Сантьяга взмахнул рукой: — Гениально! На самом деле — гениально!

— Помнится, ты уже рассыпался в комплиментах этому челу, — пробурчал сидящий в кресле князь. — По этому же самому поводу.

— Есть вещи, которыми не устаешь восхищаться. Блестящий полет мысли, тонкая игра ума. Спицын мог наказать зарвавшихся концов сотнями способов, а он выбрал самый невероятный.

Из-под капюшона, скрывающего голову повелителя Нави, послышалось неясное сопение. Князь, судя по всему, желал перейти к обсуждению конкретных вопросов:

— Ты уверен, что барон не сможет выгнать Барабао из Колоды?

— Совершенно уверен, — немедленно ответил Сантьяга. — Вспомните, каких трудов стоило мне найти малыша и запечатать его именно в этом артефакте.

— Я был недоволен…

— Целую неделю Источник работал только на меня, только на усмирение маркиза. Бруджа никогда не сумеет вскрыть наложенные заклятия. Барабао и Колода Судьбы связаны навеки. Играть в нее можно только честно, по правилам Сен-Жермена, а на такой риск не каждый решится.

— Все правильно, — припомнил князь. — Ты на целую неделю оставил Навь без магической энергии… Полагаю, убить Барабао стало бы нам дешевле.

— Но мы бы потеряли единственную ниточку к кардиналу Бруджа.

Ниточку, которую оба — и барон, и комиссар — посчитали оборванной. Александр решил, что Колоду Судьбы захватили Великие Дома, и не предпринимал никаких попыток ее найти. Сантьяга же счел, что артефакт или уничтожен, или находится в Ордене, и, вяло обозначив интерес, отвлекся на другие дела. И был изрядно удивлен, узнав о семейной тайне графов Чернышевых. Некоторое время комиссар потратил на изучение творения гениального Сен-Жермена и пришел к выводу, что не следует отдавать Колоду просто так: в существующем виде она позволяет управлять Судьбой, а не играть с нею. Сантьяга установил за артефактом наблюдение, терпеливо выжидая, не явится ли Бруджа за своей собственностью, а через некоторое время в Тайном Городе случился скандал с Барабао, позволивший комиссару начать куда более интересную интригу, чем ловля на живца. После того как в Колоде поселился маркиз, Сантьяга мог вернуть артефакт барону, но торопиться не стал, позволил событиям течь своим чередом, а сам не спеша выбирал время и главных действующих лиц. Причем за все эти годы комиссар ни разу не приблизился к Колоде и не подпустил к ней ни одного нава: владелец Амулета Крови без труда увидит глубокие следы темных. Когда же все приготовления были завершены и комиссар счел, что время пришло, Роберто Чернышев, скромный итальянец русского происхождения, напал на след давным-давно утерянной шкатулки…

— Итак, ты не хотел отдавать Колоду Судьбы, потому что вычислил жульнический ход в покрывале заклинаний…

— Его не так уж и сложно обнаружить. Если внимательно…

— Избавь меня от подробностей. — Князю не понравилось, что комиссар его перебил. — Я знаю, что у тебя есть способности к магии.