своего выбора, тогда позвольте им отдаться друг другу и отрешиться взамен того от своей неотъемлемой свободы. Пусть их семья, их друзья и великая семья верных вмешаются, чтобы закрепить с вами вместе этот союз, который благодаря торжественности таинства должен сделаться уважаемым.

Но заметьте себе хорошенько мои слова: пусть таинство будет религиозным дозволением, отеческим и общественным разрешением, ободрением и увещанием о постоянстве этого обещания. Да не будет оно никогда приказанием, обязательством, законом с его угрозами и наказаниями, навязанным рабством, со скандалами, тюрьмами и цепями в случае нарушения его. Иначе вы никогда не увидите на земле исполнения чуда во всей его полноте и длительности.

Вечно щедрое Провидение, Господь – неустанный раздаятель благодати, вечно будет приводить пред вас юные четы, верующие и наивные, готовые связать себя обещанием временно и на веки. Но ваш противорелигиозный закон, и ваше противочеловеческое таинство и все нелепые понятия, создаваемые предрассудком вследствие плохих учреждений, всегда будут гасить веру и леденить воодушевление супругов, и самые из них искренние, самые способные к верности – всего скорее опечалятся, испугаются долготы этих обещаний и разочаруются друг в друге. Отказ от личной свободы поистине противен голосу природы и голосу совести, когда люди в него вмешиваются, потому что они вносят в него давление невежества и грубости. Он согласен с желанием благородных сердец и необходим для религиозных стремлений сильных волей людей, когда Бог дает нам средства для борьбы со всеми теми препятствиями, которые воздвигаются людьми вокруг брака, чтобы обратить его в могилу любви, счастья и добродетели, или же в разврат под присягой, как говорили наши предки Лолларды, которых вы хорошо знаете и часто призываете. Воздавайте же Божье Богови и отнимите от Кесаря то, что не Кесарево»...

Таким образом, роман Альберта и Консуэло заключается, как и все романы доброго старого времени, счастливым браком. И в ту минуту, когда после торжественной масонской трапезы все братья разошлись и оставили молодых супругов наедине, Консуэло падает в объятия Альберта и многозначительно говорит ему: «О, Ливерани», что в переводе с иносказательного на простой язык означает первый слог «песни торжествующей любви», т. к. этим именем Консуэло называет не своего мудрого, возвышенного, риторически-скучного и неземного супруга, а своего якобы преступно, но страстно любимого любовника.

Но после этого счастливого финала следует еще эпилог, распадающийся на две части. В первой автор от собственного имени довольно прозаически и деловым тоном сообщает читателю, что после начавшегося в храме Св. Граля краткого счастья, явившегося, таким образом, как бы оазисом между двумя сериями испытаний, Альберт и Консуэло должны были впоследствии перенести много невзгод и несчастий.

Альберт, поглощенный пропагандой нового учения, странствовал по всей Европе, от Дуная до Темзы, и, как все проповедники истины, претерпевал и гонения, и лишения. Наконец, вернувшись на родину, чтобы закрыть глаза умирающей тетке Венцеславе, был арестован, обвинен в самозванстве, в желании разыграть роль мнимо-воскресшего Альберта и присвоить якобы не принадлежащее ему наследство Рудольштадтов, посажен в тюрьму, разорен корыстными и злодейскими австрийскими судьями, которые набросились на это наследство и растащили его по кусочкам, и, наконец, изгнан из пределов Австрии в качестве опасного безумца. Он и действительно сходит вновь с ума, или, вернее, впадает в некое блаженно-юродивое состояние, обращается в бродячего артиста и странствует по всей Европейской земле, то восхищая своей игрой на скрипке и обучая ей сельское юношество, то просвещая и воодушевляя меньшую братию рассказами о прошлом, пророчествами о будущем, и проповедуя учение о грядущем равенстве и братстве всех народов.

С ним неразлучна его жена Консуэло, которая, – после многих лет борьбы, упорного труда и бескорыстного, воистину жреческого и подвижнического, служения искусству, не получив в награду за это идеальное отношение ничего, кроме клеветы отвергнутых поклонников, холодности аристократического партера и редких успехов у большой публики, и внезапно потеряв голос при вести об аресте мужа, – теперь нашла свое истинное призвание и выполняет истинное назначение артиста, каким оно должно быть в «обществе будущего». Свободная, как птица небесная, вечно бродя на той, всегда обожаемой ею, «золотым песком усыпанной дороге, которая никому не принадлежит», она с мужем и наследовавшим ее вокальный талант сыном, Зденко, не за деньги, а в обмен на помощь, на гостеприимство («в государстве будущего все, что не обмен, исчезнет»), разносит по селам и весям свое музыкальное искусство, пробуждая в чистых душах простолюдинов идеал, вербуя новых учеников и служителей музыки, утешая и воодушевляя бедняков своим даром Божьим,[379] не нуждаясь в деньгах, собственности и крове: где переночует, где получит одежду, где пищу. Богатым же, от которых не принимает подачек, и «которые ничего не могут дать ей», она, наоборот, «сама подает милостыню» – бескорыстно играя под их окнами, ибо ведь «и богатые тоже братья» (!!!).

В заключительной же главе эпилога, написанной в форме письма иллюмината «Филона» (Книгге) – к иллюминату Мартиновичу, рассказывается, как знаменитый Адам Вейсхаупт – глава иллюминизма, отправился на поиски Альберта в глушь Богемии, дабы научиться от него философской истине. Найдя его и умилившись при виде его идиллически-простой, артистически-свободной жизни среди обожавших его крестьян, Вейсхаупт (по прозвищу «Спартак») сначала слышит его вдохновенную игру на скрипке, целую «симфоническую поэму» без программы, но столь же понятную для слушателей, как если бы он словами проповедовал им о прошлых и настоящих страданиях и грядущем блаженстве единого и вечного Человечества, а затем выслушивает балладу, сочиненную Консуэло, которую поет Зденко, ее молодой сын – одну из прелестнейших лирических страниц Жорж Санд, озаглавленную: «Добрая богиня бедности», и часто перепечатываемую в разных хрестоматиях – и, наконец, целый маленький устный философский трактат, – всецело заимствованный от Пьера Леру, о «Св. Тэтраде», о троякой сущности каждого человека, о связи и преемственности религий, о... непрерывном прогрессе человечества и даже о грядущей французской революции, долженствующей переделать мир на новых основаниях. Вейсхаупт и Филон, воодушевленные верованиями и учением Альберта, идут совершать дело своей жизни: приготовлять разрушение всего старого строя и тем помогать прогрессу, а Альберт и Консуэло вновь идут в путь по «никому не принадлежащей, золотым песком усыпанной дороге»... «И все мы, – говорит Филон, – а его устами и автор, – «мы все в пути, мы идем. Жизнь есть путь, цель которого жизнь, а не смерть, как говорят в грубом и материальном смысле слова... И вы тоже, друг, будьте готовы к странствию без отдыха, будьте готовы действовать, не слабея, ибо мы идем, к торжеству или на мучения»...

Этими словами