члены Верховного совета объявили полную готовность удовлетворить все имеющиеся пожелания. Однако это, естественно, челобитчиков не остановило. Они высказали желание передать прошение свое лично государыне. А шляхетство все прибывало и прибывало во дворец. Некоторые современники пишут, что собралось уже сот до восьми. Бессильные что-либо предпринять «верховники» пропустили троих выборных к императрице. Та приняла их милостиво, обещала исполнить все по их желанию и выразила надежду, что между шляхетством и Верховным советом установится полное согласие. Несмотря на принятые меры предосторожности, Анна замирала от страха, наблюдая за тем, как в покои набивается все больше народа, как оттесняют караульных, как жмется к стенке Верховный совет. Правда, она была в общих чертах предупреждена и ждала, что будут провозглашать самодержавие. Но то, что случилось, оказалось полной неожиданностью. За князем Черкасским, вручившим челобитную, вперед протиснулся Василий Никитич Татищев, который начал читать ее вслух:

— «Всепресветлейшая всемилостивейшая Государыня Императрица! Хотя волею Всевышняго Царя, согласным соизволением всего народа единодушно Ваше Величество на престол Империи Российской возведена, Ваше же Величество Императорское, в показание высокой Вашей ко всему Государству милости, изволили представленные от Верховнаго Совета пункты подписать, за которое Ваше милостивое намерение всенижайше рабски благодарствуем, и не токмо мы, но и вечно наследники наши имени Вашему бессмертное благодарение и почитание воздавать сердцем и устами причину имеют; однакоже, Всемилостивейшая Государыня, в некоторых обстоятельствах тех пунктов находятся сумнительства такия, что большая часть народа состоит в страхе предбудущаго беспокойства, из котораго только неприятелям Отечества нашего польза быть может, и хотя мы за благорассудным рассмотрением, написав на оные наше мнение, с подобающею честию и смирением Верховному Тайному Совету представили, прося, чтобы изволили для пользы и спокойствия всего Государства по оному, ако по большему числу голосов, безопасную Правления Государственного форму учредить, однакоже, Всемилостивейшая Государыня, они еще о том не рассудили, а от многих и мнений подписанных не принято, а объявлено, что того без воли Вашего Императорского Величества учинить невозможно.

Мы же, ведая Вашего Императорского Величества природное человеколюбие и склонность к показанию всему Империю милости, всепокорно нижайше Вашего Величества просим, дабы Всемилостивейше по поданным от нас и прочих мнениям соизволили собраться всему генералитету, офицерам и шляхетству по одному или по два от фамилий рассмотреть и все обстоятельства исследовать, согласным мнением по большим голосам форму Правления Государственнаго сочинить и Вашему Величеству ко утверждению представить. Напротив же тому всепокорно нижайше желаем и обещаем всякую верность и надлежащую пользу персоне Вашего Величества изыскивать и яко сущую всего Отечества мать почитать и прославлять во веки бессмертные будем. И хотя к сему прошению не многие подписались, понеже собою собраться для подписи опасны, а согласуют большая часть, чему свидетельствуют подписанные от многих мнения, о которых выше показано, что иные еще не принятых».

Далее на листе стояли восемьдесят семь подписей... Анна смутилась. Она ждала изъявления желания самодержавства, а вместо того опять просьба обсудить кондиции и шляхетские проекты с выборными? Глаза ее растерянно перебегали с одного челобитчика на другого. Она даже вопросительно глянула на Василия Лукича, но тот был сам сражен неожиданностью. Несколько секунд в палате царило молчание, прерываемое лишь тяжелым дыханием напряженной толпы. Затем князь Юсупов сказал:

— Снисходительность нашей всемилостивейшей государыни и обращение ея с подданными заслуживает с нашей стороны искренней признательности...

На что генерал Чернышев тут же добавил:

— Не можно нам лучше возблагодарить ея величество за все милости к народу, как возвративши ей похищенное у нея, то есть самодержавную власть, которой пользовались все ея предки.

И тогда князь Черкасский и граф Головкин едва ли не в один голос воскликнули:

— Да здравствует наша самодержавная государыня Анна Иоанновна!

Собравшиеся зашумели, пришли в движение. В разных концах послышались голоса, утверждавшие, что шляхетство требует обсуждения порядка государственного устройства по челобитной. Но эти голоса перекрывались криками гвардейских офицеров, требовавших восстановления самодержавия. Кое-где уже вытаскивали палаши из ножен. Наконец сквозь общий гам пробился голос Василия Лукича Долгорукого, призывавшего собрание к спокойствию. Лицо его было красно, руки дрожали. Он почти кричал князю Черкасскому, выделив его как главу всех собравшихся:

— Тебе кто позволил, князь, присваивать себе право законодателя?..

Алексей Михайлович Черкасский отшатнулся, однако, преодолев природную робость свою, отвечал твердо:

— Делаю сие потому, что ея величество государыня вовлечена вами в обман... Вы уверили ея, что кондиции, подписанные ею в Митаве, составлены от всех чинов государства. Но сие истине противно! Мы и не ведали о их составлении...

Собравшиеся снова зашумели. Перекрикивая голоса, Василий Лукич предложил императрице удалиться в кабинет, чтобы там спокойно обсудить шляхетскую челобитную. Естественно, что в обсуждении должны были принять участие и члены Верховного совета. Туго соображавшая Анна уже поворотилась было, когда к ней подскочила герцогиня Мекленбургская с пером и чернильницей в руках. Пронзительный голос ее прозвучал отчетливо среди общего шума мужских басов:

— Не время рассуждать теперь, сестрица, да раздумывать долго. Вот перо, подписывай скорея... Я отвечаю за сие. И ежели нам придется жизнью заплатить, то я первая приму смерть!

И Анна... подписала. Она начертала на челобитной «учинить по сему». Наученная Андреем Ивановичем Остерманом, она сказала, что хотела бы нынче же узнать результаты совещаний шляхетства по поводу поданной ей челобитной. Подсказав таким образом подданным своим, чего может желать императрица. Караульные распахнули двери соседней залы, и разгоряченное шляхетство отправилось заседать. Ах, какой это был мудрый ход! Никого из собравшихся не выпустили из дворца, предоставив им возможность вариться в котле собственных противоречий без посторонней помощи.

Затем, не менее дипломатично, императрица пригласила членов Верховного тайного совета с нею отобедать. Таким образом, и эта группа оказалась не без присмотра.

Трудно сказать сегодня, какой бы оборот приняли события, не прими Анна Иоанновна этих мер предосторожности. Предоставленные самим себе, получив свободу выбора, без подсказки, русские дворяне оказались не в состоянии столковаться. Они не были готовы к тем демократическим преобразованиям, которые обещало им ограничение монархии. Всякий новый порядок должен быть подготовлен. И даже такие незначительные изменения в верховной власти, какие предлагались кондициями, даже с компромиссными поправками проектов, многим казались страшными.

В аудиенц-зале, где остались гвардейские офицеры, продолжались шум и крики. Большинство оставшихся здесь были сторонниками восстановления самодержавия. Офицеры обнажили шпаги, выкрикивали здравицы самодержавной императрице Анне Иоанновне. Все это не могло не влиять на настроение тех, кто совещался за закрытыми дверьми большого зала.

В четвертом