– Мне нравится ваша лошадь, она гораздо лучше лошадей неаполитанских кабальеро, которые нас сопровождают. Наймите меня в качестве конюшего. У меня есть опыт, и за весьма скромную плату вы будете избавлены от необходимости беспокоиться о ней. Кроме того, мой друг Сантьяго готов помогать мне, и мы гарантируем вам сохранность вашей поклажи на время перехода.

– И как же тебя зовут?

– Диего, синьор. Я из Бургоса.

Жоану понравился этот живой девятнадцатилетний парнишка, почти такой же высокий, как и он сам, худой, с карими глазами и часто улыбающийся. Также ему понравился его друг Сантьяго – галисиец, который был на год старше, не такой высокий, но более крупный; к тому же он был гораздо сдержаннее и рассудительнее, чем бургосец. И они ударили по рукам.

– Я сбежал из монастыря, когда мне было шестнадцать лет, – рассказал ему Диего. – Мои родители хотели, чтобы я стал священником, но я всегда предпочитал оружие и мечтал о приключениях. Я раздумывал о том, чтобы направиться в Севилью и оттуда отплыть в Индию, но мне рассказали, что женщины в Италии очень красивы, и я приехал в Валенсию. Там я познакомился с моим другом, и нам удалось записаться в ватиканское войско.

– А как ты оказался в Валенсии, Сантьяго? – спросил Жоан.

– Там, где я жил, был страшный голод, и мне пришлось искать что-то, чтобы выжить. После скитаний по разным местам я добрался до Валенсии и решил, что, может быть, в Италии мне удастся поднакопить деньжат.

– Сколько времени вы находились в войсках Цезаря Борджиа и дона Микелетто?

– Почти два года, – ответил галисиец. – С ними мы хлебнули всякого. Если бы мы вам рассказали…

– Да, могу себе представить. А почему вы оставили их?

– Похоже, что французский король попросил Цезаря Борджиа приостановить свои завоевательные походы, – ответил Диего. – Мы с Сантьяго боялись остаться без работы и, поскольку наши короли нуждаются в нас, решили служить здесь. Кроме того, – добавил он, подмигнув, – король Фернандо платит больше, чем папский сын.

– Кто вам такое сказал?

– Посол Франсиско де Рохас.

Жоан откровенно фыркнул. Ему нравились эти ребята.

Когда в конце концов они добрались до Барлетты, Жоан оставил лошадь и поклажу на попечение своих юных друзей и немедленно направился в резиденцию Великого Капитана. Он собирался вручить ему письмо, которое передал посол, и выразить ему свое почтение. Город был полон солдат, и совсем скоро Жоан заметил их недовольство. У людей были ввалившиеся глаза, плохое настроение, а их изможденный вид свидетельствовал о том, что рассказывали Жоану. Еда была строго нормирована, и случались дни, когда солдатам давали лишь кусок черствого хлеба. Он порадовался тому, что у него была припрятана провизия в поклаже и что он оставил ее под присмотром Диего и Сантьяго, которым полностью доверял.

Зайдя во внутренний двор дворца, Жоан увидел, что он заполнен офицерами, требовавшими еды и денег. Некоторые были вооружены, как в бою. Жоан смешался с ними и стал слушать. Больше всех возмущались представители Бискайи, а в центре, окруженные этой толпой, стояли Великий Капитан и пара его подчиненных. Тон, которым высказывались требования, периодически повышался, а Гонсало Фернандес де Кордова отвечал спокойно, без раздражения, обещая, что провизия и прочее скоро будут доставлены, что надо немного потерпеть. В этот момент капитан по имени Исиар, выйдя из себя, наставил острие пики прямо ему в грудь и крикнул:

– Если у тебя нет денег, отдай своих дочерей в бордель. Пусть зарабатывают себе на хлеб и нам платят.

Установилось гробовое молчание. Это оскорбление было абсолютно недопустимым в отношении генерала, и сопровождавшие его офицеры схватились за эфесы своих шпаг. Жоан понял, что сейчас зазвенит сталь, протест перейдет в мятеж, который превратится в бойню. Однако генерал спокойным жестом остановил их, посмотрел на Исиара и пожал плечами. После этого коротко хохотнул, нарушив напряженное молчание, воцарившееся во внутреннем дворе дворца.

– Мне жаль, друг мой, но это не самый лучший выход, – ответил он со своим ярко выраженным андалусским акцентом и насмешливо улыбнулся. – Вы же их не видели, правда? Они такие страшные, что мы вряд ли что-нибудь получим за них.

После небольшой паузы, вызванной ступором не веривших своим ушам людей, все расхохотались, мечи вернулись в ножны, а генерал ударом руки отвел острие пики, которой Исиар угрожал ему.

– Подождите еще немного, деньги будут, – заключил Великий Капитан. И, глядя на Исиара, сказал: – И вы получите то, что я вам должен.

Обескураженный капитан, видя, что его товарищи смеются, выдавил из себя смешок, а его лицо скривилось в гримасе, которая должна была изображать улыбку. А затем, не зная, что делать, пробормотал:

– Что ж, тогда подождем. – С этими словами, присоединившись к своим товарищам, он покинул внутренний двор.

На следующий день его тело нашли повешенным над городскими воротами.

С письмом посла в руках Жоан подождал, пока двор опустеет, но офицер из свиты генерала, решив, что это один из мятежных солдат, потребовал от него убраться восвояси.

– Ба! – воскликнул Великий Капитан, вглядываясь в него. – Не вы ли тот самый книготорговец из Рима?

– Да, ваше превосходительство, – ответил Жоан. – Я привез вам письмо от посла Франсиско де Рохаса.

Великий Капитан взял пакет и, сорвав сургучную печать, прочитал пергамент.

– Ну-ну, значит, вы снова прибыли мне на помощь, – сказал он, улыбаясь. – Посол пишет, что я должен передать вам бразды правления, поскольку вы заплатили двести дукатов. Лучше бы вы привезли мне их наличными, ведь вы только что видели, насколько остро мы нуждаемся в деньгах. Люди нервничают. Я подчинюсь послу, как почти всегда это делал. Но поставлю вас во главе не потому, что вы заплатили, а потому, что одержали победу при Остии. Я знаю, что вы хороший артиллерист, но скоро прибудет из Таренто Педро Наварро со своими людьми и возьмет на себя командование пушками. Вы же будете командовать взводом аркебузиров, и он станет вашим начальником.

– Для меня будет большой честью служить вместе с таким заслуженным офицером.

Жоан вступил в роту испанских аркебузиров, а Сантьяго и Диего были назначены во взвод из пятидесяти человек под его командованием. Город Барлетта превратился в огромный лагерь, в котором расположились в основном испанцы и итальянцы с Сицилии и из Неаполя, хотя там также были немцы и рекруты других национальностей. Все меланхолично смотрели в сторону Адриатического моря, ожидая появления на горизонте кораблей с продовольствием для них.

Жоан поделился спрятанной в поклаже провизией со своими новыми друзьями, хотя вскоре она закончилась и они узнали, что такое пустой желудок. На оставшиеся деньги ребята пытались добыть хоть что-то из пропитания. Кошки уже давно исчезли в Барлетте, собак тоже не было, а крысы – охотничья добыча не занятых делом солдат – продавались на вес золота. Книготорговец удивлялся, как войска выдержали почти два месяца, так сильно голодая. У них болели животы, они совершенно отчаялись, но в то же время были так агрессивны, что Жоан подумал: если бы не жуткая слабость, овладевшая их телами, они бы уже давно поубивали друг друга.