– Ты похудела? – напрямик спросил Тед, потягивая бурбон.

Эллин кивнула.

– Худоба тебе не идет. Надо пополнеть.

Неожиданная боль резанула сердце Эллин, и она опустила глаза, но тут же вновь вскинула их на Фаргона.

– Вряд ли ты вызвал меня, чтобы обсуждать мой вес, – сказала она.

Фаргон кивнул:

– Ты права, совсем не для этого. Я хочу убедить тебя остаться. – Эллин было заспорила, но он поднял руку, прося тишины. – Я знаю, что это не удастся, и мне остается лишь смириться. К сожалению, я не смогу сегодня быть на твоей прощальной вечеринке, поэтому решил попрощаться с тобой и кое-что тебе подарить. Это весьма ценный подарок, и он еще долго будет служить тебе хорошую службу.

Было видно, что изумление и смущение, отразившиеся на лице Эллин, доставили ему удовольствие. Вокруг не было ничего похожего на подарок, заслуживающий благодарности, но Фаргон явно чего-то ждал от Эллин, и она робко повела плечами:

– Не знаю, что сказать.

– А тебе и не нужно ничего говорить, – отозвался Фаргон. – Тебе нужно только слушать. – Он подался вперед, поставил стакан на стол, упер локти в колени и в упор посмотрел на Эллин. – Мы живем в огромном суровом мире, и ты отлично об этом знаешь, – заговорил он. – И поверь мне на слово, начинать самостоятельную карьеру не так просто, как тебе кажется. Да, у тебя хорошие связи и репутация, ради которой большинство женщин твоего возраста и положения готовы на убийство. Люди пойдут на все, лишь бы работать с тобой, Эллин. Но вокруг немало подонков, людей, которые успеют причинить тебе огромный вред, прежде чем ты осознаешь, что уже слишком поздно. Я хочу, чтобы ты помнила обо мне и знала, что мои двери всегда открыты для тебя. Я бы не стал тем, кем являюсь сейчас, если бы не усвоил пару-другую наук. И я знаю этот город. Более того, главное различие между нами в том, что я знаю правила игры, а ты только постигаешь их. Это безжалостная игра, она высасывает из человека кровь и калечит душу. Но поверь, нигде в этом мире тебе не будет лучше, чем в Голливуде, и именно потому, что это такое суровое место. Лучший совет, который я могу тебе дать, – это не впутываться в истории вроде той, которая была у тебя с Инголлом, потому что рядом обязательно найдется человек вроде меня, который непременно разнюхает твою подноготную, чтобы воспользоваться ею ради собственной выгоды. Вот так живет Лос-Анджелес, и чем быстрее ты осознаешь это, тем легче тебе будет привыкнуть. Это очень неприятно, но это факт.

Фаргон взял бокал, подошел к столу, выдвинул верхний ящик и вынул оттуда конверт.

– Здесь, – сказал он, вновь усевшись напротив Эллин, – оставшиеся фотографии и негативы, на которых изображены вы с Инголлом. Делай с ними что хочешь и знай, что они отныне уже не находятся в руках человека, способного причинить тебе зло. Это был тяжелый урок для тебя, и не сомневайся, что я опубликовал бы снимки, если бы счел это необходимым. Такой уж я мерзавец.

Эллин посмотрела на снимки, которые он бросил на стол, и, не скрывая смущения, перевела взгляд на Теда.

– Не понимаю, зачем ты это сделал, – удивилась она. – Разумеется, я благодарна тебе, но ведь это поворот на сто восемьдесят градусов… – Она покачала головой, не находя слов.

– В последнее время тебе пришлось туго, – прямо сказал Фаргон. – И я не вижу причин еще усугублять твое положение.

Эллин сглотнула, рассерженная упоминанием о своих личных горестях.

– Я должна понимать это так, что ты отказался от мысли залучить Майка в свои сети? – осведомилась она, давая ему понять, что способна без труда говорить о Майке, в то время как Фаргон избегает называть его по имени.

Фаргон рассмеялся.

– Признаюсь, когда у вас завязались серьезные отношения, я решил, что у меня есть шанс победить, – сказал он. – Но теперь, когда объявился ребенок… – Он покачал головой и устремил в пространство рассеянный взгляд. – Теперь его не подцепишь на крючок. – Глаза Фаргона вновь обратились к Эллин. – Ты бы поехала в Лондон, если бы не та, другая женщина?

– Нет, – ответила Эллин. Судя по тому, как смотрел на нее Фаргон, ей невзирая на все усилия не удалось скрыть от него свои переживания.

– Ты справишься, дай только срок, – заверил ее Фаргон.

Эллин вздернула подбородок. Если она хотя бы еще раз услышит подобные слова, того и гляди даст волю рукам. В конце концов, разве она плакалась кому-нибудь в жилетку? Она ни с кем не делилась своими печалями, только с Мэтти, так по какому праву люди считают, будто бы она лежит на смертном одре? Что она сказала, что такого сделала, чтобы укрепить их в этой мысли? Она продолжает жить как ни в чем не бывало, она полна надежд и замыслов; уже очень скоро она будет так занята, что и не вспомнит о Маккане. И что самое приятное, к этому времени журналисты отстанут от нее, а пока ее имя трепали в американских газетах и журналах не меньше, чем Майка и Мишель в Англии. Именно поэтому сразу после сегодняшней вечеринки она собиралась отправиться к родителям, не в силах более выдерживать пристальное внимание прессы, которая обсуждала, смаковала и обсасывала по косточкам ее несчастья, словно не догадываясь, что за ними стоит живой, ранимый человек.

– Ты надолго задержишься у своих стариков? – спросил Фаргон, будто читая ее мысли.

– На две, может, три недели, – ответила Эллин.

– Когда меняешь место работы, всегда полезно взять отпуск, – заметил Тед. – Ты получаешь время сбросить старую кожу и нарастить другую. Мэтти едет с тобой?

Эллин покачала головой.

– Ты сохранишь за ней место? – спросила она. – Роза обещала взять ее к себе.

Фаргон пожал плечами.

– Я не против, – отозвался он. – А что с остальными твоими помощниками? Надеюсь, ты с ними переговорила?

– Да. Все улажено.

Фаргон кивнул и бросил взгляд на часы.

– Что ж, у меня все, – сказал он, поднимаясь на ноги. – Желаю тебе удачи и советую не изводить себя мыслями о Маккане; в его жизни грядут перемены, о которых он даже не подозревает, и если он потеряет сон, то вряд ли из-за тебя.

Жестокий намек достиг цели, и Эллин, посмотрев ему прямо в глаза и даже не пытаясь скрыть отвращение, спросила:

– Ты и вправду такой бессердечный подонок, каким хочешь казаться?

Фаргон нахмурил брови.

– Да, и не забывай об этом, – посоветовал он и, открыв дверь, отступил в сторону, пропуская Эллин.

Позже, принимая душ и переодеваясь к вечеринке, она вновь и вновь возвращалась мыслями к последним фразам беседы. Что-то настораживало Эллин, но она не могла понять толком, что именно. Фаргон выказал небывалую щедрость и доброту, но то, как он в конце разговора разрушил это впечатление одним сокрушительным ударом, было вполне в его духе. Отнюдь не внезапное превращение Фаргона в ангела-хранителя беспокоило Эллин; куда больше ее тревожил тон, которым Тед советовал помнить, каким безжалостным мерзавцем он бывает порой. Его слова прозвучали словно предупреждение. А упоминание о переменах в жизни Майка, о которых тот даже не подозревает, заставляло Эллин гадать, не была ли эта угроза адресована скорее ему, чем ей.