– Я сяду за руль, – ответила она и поймала ключи, которые ей бросил Кармело.

– Не понимаю, – сказала Мишель, когда машина Ферранте умчалась прочь. – Кто они такие? Что произошло?

Майк посмотрел на ее бледное встревоженное лицо, перевел взгляд на спящего Робби, и его внезапно охватила такая усталость, что он хотел лишь одного – обнять их и лечь вместе с ними.

– Это бывшие агенты ФБР. Сегодня ночью они помогли мне и Тому вызволить Кавана и Робби, – проговорил он.

Глаза Мишель испуганно расширились.

– Ты имеешь в виду… Ты хочешь сказать, что Робби…

– С ним все в порядке, – заверил ее Майк. – Давай войдем в дом.

– Но как Робби оказался у них? – вскричала Мишель, едва Майк закрыл дверь. – Я полагала, он в безопасности. Ты обещал мне…

– Когда я разговаривал с тобой, ему действительно ничто не угрожало, – перебил Майк. – Однако Пастиллиано каким-то образом узнал о нем и вчера вечером умудрился похитить его. Но мы нашли мальчика и показали его врачу. Робби здоров, он не получил никаких травм, по крайней мере физических. А Кавана пришлось ненадолго госпитализировать.

– Как они нашли Робби? – крикнула Мишель. – Как? Он должен был…

– Я не знаю, как они его заполучили, – сквозь зубы процедил Майк.

– Но…

– Мишель, Робби здесь, он цел и невредим, так что не заставляй меня говорить вещи, о которых нам обоим придется пожалеть.

Глаза Мишель гневно сверкнули.

– Все ясно, – бросила она. – Итак, во всем виновата я!

– Я этого не говорил, – отозвался Майк. Забрав у Мишель мальчика, он отнес его в гостиную и уложил на диван.

Мишель вошла следом, опустилась на пол рядом с сыном и погладила его по голове. Ей потребовалось несколько минут, чтобы совладать с собой, потом она чуть слышно произнесла:

– Что с Каваном?

Майк стоял у окна, повернувшись к ней спиной.

– У него сломана рука, трещины в ребрах и внутренние повреждения. – При мысли о том, каким пыткам подвергся Каван, Майк вздрогнул, но он не видел смысла рассказывать об этом Мишель. Достаточно уже того, что она узнала, что Робби побывал в руках бандитов.

– В какой больнице он лежит? – спросила Мишель. – Мы можем туда поехать? Нам позволят его увидеть?

– С ним Том Чамберс, – ответил Майк. – Нам туда нельзя, по крайней мере сегодня. Но с ним все будет в порядке.

Мишель повернулась к Робби.

– Мы должны покинуть страну завтра до полудня, – сказала она, рассматривая раскрасневшееся лицо мальчика и его густые черные загнутые ресницы. Черты Майка и ее собственные так гармонично сочетались в облике Робби, что при взгляде на него ее охватывала нежность, от которой щемило сердце.

Прошло немало времени, пока она сообразила, что Майк молчит. Она повернулась и увидела, что тот смотрит на нее и Робби. К горлу Мишель подступил ком. Заглянув в глаза Майка, она на мгновение почувствовала, что и сама не в силах произнести ни звука.

Майк, словно очнувшись, обвел взглядом разгромленное помещение.

– Здесь все перевернули вверх дном, – произнесла Мишель. – Я пыталась навести порядок.

Майк кивнул, мельком посмотрел на нее и уселся в кресло со вспоротой обшивкой.

– У тебя есть виски? – спросил он.

– Если они не разбили все бутылки, – ответила Мишель, поднимаясь на ноги. Она спустилась в кухню, отыскала уцелевшую бутылку бренди, наполнила два детских пластиковых стаканчика и вернулась в гостиную.

Увидев, что Майк уснул в кресле, она отставила бренди в сторону, опустилась на диван рядом с Робби и посадила его к себе на колени. Веки мальчика дрогнули, он начал просыпаться.

– Здравствуй, милый, – негромко сказала Мишель, как только его глаза распахнулись.

Робби потер лицо и уткнулся в плечо матери.

Мишель улыбнулась и замерла, решив, что ребенок вновь засыпает. Однако минуту спустя он повернул голову и посмотрел на Майка.

– Ты знаешь, кто это? – прошептала Мишель.

Чудесные синие глаза Робби вновь посмотрели на нее.

Она медленно кивнула:

– Это твой папа.

Мальчик опять повернулся к Майку, и Мишель попыталась улыбнуться, но ей пришлось сдерживать слезы, и улыбка получилась кривая.

– Я ведь говорила тебе, что он приедет, – промолвила она.

Робби продолжал смотреть на отца, но потом, уставший и полусонный, повернулся к Мишель и уткнулся лицом ей в шею.

Мишель обняла мальчика и принялась укачивать, пока он не заснул. Тогда она посмотрела на Майка и увидела, что его глаза открыты.

– Осталось только бренди, – сказала она. – Вон там, на подоконнике.

Майк провел рукой по лицу, встал и подошел к окну. Океан казался черным, на его поверхности играли отблески лунного света. Несколько минут Майк смотрел на него, убаюканный мерным шелестом волн. Потом, взяв стаканчик с бренди, сделал щедрый глоток, с наслаждением ощущая, как его охватывает жгучее тепло. Он чувствовал, что Мишель смотрит на него, но не обернулся. Ему было невыносимо тяжело, он не знал, с чего начать, но понимал, что Мишель ждет и что она боится ничуть не меньше, чем он сам.

Наконец он повернулся к Мишель и стал смотреть, как она укладывает Робби. Но вот Мишель приблизилась к нему. Майк подал ей стаканчик с бренди, дождался, пока она сделает глоток, потом чуть отодвинулся и сказал:

– Думаю, сейчас не время заводить этот разговор. Столько всего случилось, мы ошеломлены и потрясены и в своем нынешнем состоянии вряд ли сможем честно и беспристрастно рассудить, с кем должен остаться Робби.

Мишель быстро подняла на него глаза, и Майк прочел в них, почти почувствовал мучительную боль.

– Неужели нет другого выхода? – негромко спросила она. – Неужели мальчик должен остаться с кем-нибудь из нас? Почему бы нам не жить вместе?

Ее слова оказались для Майка полной неожиданностью. Он отвел глаза, не зная, что сказать, и предпочел уклониться от ответа.

– Робби любит тебя, – произнес он. – А меня совсем не знает.

– Да, не знает, – отозвалась Мишель. – Но ты ему нужен.

Майк вновь посмотрел на нее.

– Я не хочу ранить твои чувства, – сказал он, – но не хочу также, чтобы он и дальше жил прежней жизнью.

– Видишь ли, мы с Каваном… – после долгой мучительной паузы заговорила Мишель.

Майк кивнул. Он не знал об этом наверняка, но сейчас сообразил, что уже давно догадывался. Он прислушался к своим ощущениям… и ничего не почувствовал.