Я вырезал из дубовой ветви собственную палку и отправился через луг к дереву, которое Анджело объявил главным производителем грибов. Анджело показал мне, как можно палкой переворачивать опавшие листья, когда тебе показалось, что под ними что-то растет. Кроме того, он объяснил, что палка переносит споры от одного дерева к другому; видимо, Анджело считал себя кем-то вроде шмеля, который переносит гены лисичек от дерева к дереву. (Отсюда видно: сами грибники считают, что в целом они играют в природе положительную роль.) Я несколько минут ходил, согнувшись, вокруг одного дерева, поднимая палкой там и сям опавшие листья, но ничего не обнаружил. В конце концов подошедший Анджело молча указал мне на место в шаге от меня. Я внимательно осмотрел его и не увидел ничего, кроме хаотичной мешанины из золотистых листьев и спутанных ветвей. Анджело опустился на колени, смахнул листья, отгреб руками немного земли и показал мне яркий граммофончик цвета тыквы размером с кулак. Он срезал его ножом и передал мне; гриб оказался неожиданно тяжелым и прохладным на ощупь.

Как можно было его заметить? Он ведь ни на йоту не приподнимал ковер из опавших листьев. Оказывается, надо было обнаружить на листьях тонкие признаки того, что их что-то подпирает снизу, а затем лечь на землю и посмотреть на этот участок сбоку, потому что только так можно увидеть столбик гриба еще до того, как он прорвет покрывало из листьев. Тем не менее, когда Анджело указал на другое место под тем же деревом, место, где он, очевидно, видел еще один гриб, я опять не смог его увидеть. Я был слеп до тех пор, пока Анджело не сдвинул листья кончиком палки. И только тогда мне в глаза бросился золотистый гриб, напоминавший по цвету самородок. Я стал подозревать, что на Анджело, кроме зрения, работало какое-то другое чувство – может, он вынюхивал ароматные лисички еще до того, как замечал их глазами?

Но что поделать: только так, наверное, и может идти «тихая охота». Нужно, как говорят охотники, набить глаз на поиске грибов. Через некоторое время мне стало казаться, что, двигаясь за Анджело, я постепенно «пристреливаюсь» к грибам. Но что удивительно – это происходило только тогда, когда мы с Анджело «обрабатывали» один и тот же дуб. Другие начинающие грибники тоже говорят об этом явлении. Подозреваю, что чем-то этот эффект напоминает трюк с лошадью, умеющей считать: кажется, что она знает арифметику, но на самом деле лошадь просто различает тонкие телодвижения, которые делает ее партнер-человек. Вот и я кидался туда, куда особенно пристально вглядывался Анджело, пытался увидеть там грибы – и иногда их находил. Иными словами, подобно лошади, которая умела считать, я видел лисички глазами другого человека.

Впрочем, еще до того, как утро перешло в день, я начал находить лисички самостоятельно. Кажется, я понял, что значит «пристрелять» глаз. Скоро из леса на меня вдруг вышла одна лисичка, за ней – другая… Теперь мне казалось, что они манят, зовут меня… Почему это произошло? Я что, наткнулся на особенно хорошее место или наконец понял, как их надо искать? Что тому причиной – природа или навык? Увы, я никак не мог этого понять – даже после того, как приобрел мистический опыт: нашел пару сросшихся лисичек, ярких, как желток двойного яйца, причем там, где за мгновение до этого не было ничего, кроме ковра из желтых листьев. (Клянусь – ничего не было!) Либо они действительно только что выскочили из земли, либо визуальное восприятие гораздо более изменчиво и сильнее связано с психологией, чем мы думаем. Ну и, конечно, миром правят ожидания: всякий раз, когда я был убежден, что стою в хорошем месте, грибы появлялись чаще. Популярное присловье гласит: «Пока не увижу – не поверю», но, видимо, на грибной охоте справедливо обратное утверждение: «Пока не поверю – не увижу». Во всяком случае, мне способность различать грибы показалась не окном, через которое можно смотреть, а орудием, которое сначала нужно собрать, а потом научиться им работать.

Обнаружив несколько хороших грибов, я достиг такой уверенности в себе, что она в конечном счете снова стала необоснованной. На основании моего скромного опыта я разработал теорию обнаружения грибного места, в которой в качестве входных параметров фигурировали оптимальная упругость почвы и расстояние от ствола дерева. Увы, моя теория не выдержала проверки практикой. После краткого периода везения я снова ослеп и не смог найти за весь оставшийся день ни одного гриба. Конечно, можно было бы сказать, что в лесу просто не осталось грибов, но нет, Анджело снова и снова находил их в тех местах, которые я якобы уже изучил. Грибов было мало (Анджело потом вообще решил, что мы пришли на пару дней раньше, чем нужно), но их набралось достаточно, чтобы заполнить пакет из продуктового магазина.

Итак, мне удалось найти в общей сложности пять грибов. Кажется, не так много, но были среди них и такие, что весили почти по фунту (450 граммов) каждый. В общем, пять моих лисичек были огромными, красивыми, и я с нетерпением ждал, когда мне удастся их попробовать.

И дождался – тем же вечером. Я смыл с них землю, обсушил, а затем нарезал грибы на кремово-белые ломтики. Они слабо пахли абрикосами, и я сразу понял, что это были такие же грибы, как тот, что я нашел рядом с моим домом, но побоялся попробовать. Да, такой же цветовой тон, такие же мелкие пластинки, такой же гребешок и расширяющийся кверху стебель, переходящий в шляпку, напоминающую золотистую вазочку. Сначала, как рекомендовал Анджело, я прогрел лисички на сухой сковороде, чтобы выпарить из них воду (а ее было много), а затем обжарил с маслом и луком-шалотом. Грибы имеют восхитительно тонкий вкус, который легко испортить, если взять их слишком много или передержать на сковороде. У моих грибов обнаружились тонкий фруктовый аромат с оттенком перца и плотная шелковистая текстура.

Резонно спросить, не боялся ли я есть эти лесные грибы, не чувствовал ли хоть некоторое опасение в связи с тем, что наутро мог не проснуться? Разве у меня не было никаких сомнений в том, что эти грибы – действительно лисички, то есть съедобные деликатесы, а не какие-то смертельно ядовитые грибы, которые Анджело ошибочно принял за лисички? Вопрос понятен. А ответ такой: как это ни странно, несмотря на мою микофобию, для меня это перестало быть проблемой. Точнее, подняв на вилку первый кусочек, я, конечно, почувствовал смутное опасение, но легко от него отмахнулся, потому что пусть неявно, но доверял Анджело. К тому же эти грибы имели замечательный аромат и вкус…

В тот вечер за ужином мы много шутили об отравлении грибами, вспоминая, как однажды Джудит с ее другом Кристофером во время велосипедной поездки по Коннектикуту наткнулась на огромную поляну со сморчками. Она вернулась домой с богатыми трофеями: мешком для мусора, наполовину наполненным грибами. Но я не мог заставить себя готовить грибы, пока мы не получим какое-то подтверждение того, что это действительно сморчки, а не какие-то, скажем, «ложные сморчки», от которых предостерегал определитель. Но как в этом убедиться? Я не вполне доверял книгам, по крайней мере тому, что я в них вычитал. Решение дилеммы показалось мне очевидным, хотя и несколько бессердечным. Я предложил Джудит оставить сморчки в холодильнике на ночь, а утром позвонить Кристоферу. Если он будет достаточно жив для того, чтобы ответить на телефонный звонок, то, несомненно, скажет, ел он вечером сморчки или нет. Тогда мы узнаем, можно ли их есть! Тут меня обвинили в том, что я ставлю эксперименты на людях, но я не нашел никакого основания для такого обвинения…