Карунда застукали на нашей светлой половине. Конечно, он пришел к Лие. И хорошо еще, что я увидел, как на него наступают наши, светлые парни. Вышел, сказал им, что у нас новый классный, который потребовал, чтобы мы ходили друг к другу в гости. Быть первым выпало Карунду, вот он и пришел. Они, конечно, так просто не поверили. Позвали Лию. Она, услышав мою версию и глядя на Карунда преданными глазами, все подтвердила. До Ириль конечно же не достучались, уж мы-то знали, где она сейчас, точнее, с кем. Но все равно, ни Лии, ни Кару покоя не дали бы. Поэтому пришлось брать огонь на себя. Видел бы меня отец — он бы оценил изящество моего жеста. Я объявил, что если они нам не верят, сам отправлюсь на темную половину общежития, в гости к Машмулу. И вернусь оттуда к вечеру живым и даже не покалеченным.

Беда в том, что сказал это, чтобы покрасоваться, поймать на себе благодарный и восторженный взгляд благородной леди, а одобрительную усмешку Карунда можно было бы проигнорировать, но честно признаюсь, что и она была мне приятна. То, что Иль-Янь достойный противник и прекрасный союзник, я уже знал, поэтому его одобрение было для меня особенно лестным. И только потом до меня дошло, на что именно я подписался.

Помахав на прощание всем ручкой, отправился на заклание. То, что это будет именно оно, понял, когда пересек границу своего крыла и территории нейтральных. Мелькнула спасительная мысль — не идти дальше, осесть где-нибудь здесь. Конечно, появиться у Рутберга или Пауля я бы не рискнул. Они бы непременно расспросили про обстоятельства, которые привели меня к ним. А вот Фа… он был идеальным вариантом. И, если подумать, это не трусость. Да-да. Малодушие, но не смертельное. Будь на моем месте кто-то еще, он бы тоже поостерегся появляться там, где уже не раз бывал, но совсем при иных обстоятельствах.

Не могу сказать, что изначально питал ненависть к темным, а сейчас тем более. Но еще с ранних лет усвоил одну простую истину — чтобы командовать и быть всегда на коне, нужно соглашаться. С чем? С общественным мнением. Я быстро стал идейным вдохновителем всех светлых первокурсников в нашем крыле. Почему? Да потому, что когда мы впервые собрались вместе, все принялись возмущаться самим фактом того, что в наши просвещенные и излишне толерантные времена мы вынуждены делить это здание с темными, жить бок о бок с ними, учиться, сидеть рядом на занятиях, — все это раздражало. А я молчал, слушал и мотал на ус. И только когда беседа начала переходить на повышенные тона, высказался. Тихо, ровно, спокойно, но так, что услышали все. Предложил сделать дерзкую вылазку на их половину и наглядно продемонстрировать, кто тут хозяин. Конечно, все тут же меня поддержали. Так и повелось. Я стал главным, как и полагается благородному отпрыску славной фамилии. Однако теперь… жалею. Если бы мне раньше пришла в голову простая мысль, что союз с темными может быть куда выгоднее, чем открытое противостояние, возможно, сейчас бы не сомневался в том, что собирался сделать.

И все же я не остался на нейтральных территориях. Не потому, что не пожелал выглядеть трусом. Просто… Они, я имею в виду моих одноклассников, как и сам Андрей, все еще удивлялись, когда я позволял им увидеть себя совсем с иной стороны, не с той, с которой они видели меня до этого. Что обижало. Да, мне было обидно. Потому что я тоже эльф, как и все они, и ничто эльфийское мне не чуждо. Почему остальные этого не понимали? Я знаю почему. Сам виноват. Единственный способ — раз за разом переубеждать их в том, что благородство вовсе не синоним подлости, как они все думали, если я правильно понял намеки Андрея. Да и Машмул за словом в карман давно уже не лез. Как скажет, так не в бровь, а в глаз.

Поэтому я и пришел к нему. Не к Илюизмене же мне было идти, правда? Я очень надеялся, что никого не встречу в коридоре, но, как и Карунду на нашей половине, мне не повезло.

— Гляньте-ка, светлячок! — воскликнул темный, имени которого я не знал.

— И правда, — поддержал его соотечественник, только что вышедший из своей комнаты по неведомым мне делам. — И главное какой!

— Что, светлые совсем обнаглели и уже при свете дня рискуют тут появляться?

— При свете? — хмыкнув и отчаянно бравируя, обронил я. — Так вы же темные, вас ночью куда сложнее врасплох застать, — откуда это знаю? Да от самих же темных. Мы ведь с ними теперь в одной команде. И у меня даже получается… ну вместе с ними в футбол играть. И это так здорово! Но разве этим, теснящим меня к стене темным, объяснишь такое?

— Что же ты свою братию к нам раньше только ночью приводил? — осклабился тот, который первым заговорил со мной.

— Дураком был, потому и приводил, — терпеть не могу признаваться в том, что не прав. Но я уже неделю тренировался вместе с их коммандос, и уяснил одно: когда все против тебя, темным лучше не лгать. Ложь они за версту чуют.

Мое заявление, как ни странно, не позабавило их, а заставило задуматься. Вообще, темные в некоторых вопросах удручающе непредсказуемы. Вот и сейчас я не понимал, почему они вдвоем не ржали надо мной, как кони, а смотрели испытующе и настороженно. Словно ждали подвоха. Вздохнул. И начал объяснять до того, как кто-нибудь из них задаст вопрос.

— У нас новый классный руководитель. Он активно проводит политику по примирению светлых и темных. Сегодня сказал нам попробовать сходить в гости друг к другу. Ваш Кар пошел к нашей Лии, я к Машке.

— Кто к кому пошел?

— К какой Машке?

Ах да! Прозвища, которыми наградил нас Андрей, оказались такими привязчивыми, что я и думать забыл, что остальные нас знают совсем под другими именами. Пришлось повторять.

— Карунд Иль-Янь сейчас на нашей половине, в гостях у Антилии Вейлы, а я пришел к Машмулу.

— К Машмулу? А почему не к леди Вик-Холь? — переглянувшись с товарищем, осторожно спросил первый.

Конечно, можно было солгать, но, помня, как на меня смотрела команда, когда я пытался лгать им, решил, что лучше и тут быть честным. Закатил к потолку глаза и сказал:

— Помилуйте! Мне хватает того, что на занятиях у Корешеля она меня по всему классу гоняет.

— Серьезно гоняет? — уточнил второй, причем, как я увидел по его глазам, мелькнуло в них что-то отдаленно напоминающее сочувствие. Записав очко в свою пользу, энергично кивнул.

— У нас классный до сих пор задается вопросом, почему, когда мы вас задирать приходили, отвечали нам только парни, а не девушки. Вот уж кто бы нас в пол мог запросто вкатать.

— А кто у вас классный? — одинаково заинтересовались темные, но тут нашу милую беседу весьма некстати прервали.

— Что ты тут забыл, светлый? — пришлось обернуться. К нам широким шагом направлялся темный, которого я меньше всего хотел видеть.

От страха меня спасла лишь мысль о том, какое бы прозвище ему мог дать Андрей, если бы знал его имя. Марфинус Рим-Доль. На темной половине он имел внушительный вес, это я точно знал. К тому же старшекурсник. Не стоило и мечтать победить его в поединке. Хотя Иля наша, наверное, сумела бы. Но то Иля. После нескольких схваток с нашими темными я прекрасно понимал, что меня этот парень прибьет на месте и не почешется. Но мысль о прозвище для него спасла меня от позора. Я поднял голову, встретился с ним взглядом и, всеми силами стараясь удержать на лице легкомысленную улыбку, заявил: