не любила заправлять кровать. Девушка повела какими-то роликами около выключателя, и стена напротив кровати засветилась мягким зеленым светом. Только сейчас Лекс понял, он состояла из стеклянных кубиков вся, от пола до потолка, в каждом находилась лента, которая, согласно заданной программе, меняла свет. Стена переливалась всеми цветами радуги. Медленно, под музыку, которая теперь лилась отовсюду. Розовые, фиолетовые полосы сменялись синими и зелеными, отражались в соседней зеркальной стене.

– Пилона нет? – уточнил Лекс.

– Здесь, нет. Потанцевать можно и так, на нормальную тренировку нужно пространство. Здесь нет столько. А я хотела квартиру с этим видом, – Повилика легонько толкнула Лекса на мягкую скамеечку, стоявшую в ногах у кровати, и встала перед ним.

– Здесь есть еще и вид? – сипло пролепетал Лекс.

– Да, здесь есть вид.

Она взмахнула гривой волос, подарив ему взгляд, полный обещаний. У Лекса перехватило дыхание. Медленно, томно, растворяясь в музыке, она подошла к стене из разноцветных стеклянных кубиков. Повела бедрами, изогнулась волной, закинула руки над головой. Лекс, не отрываясь и не моргая, следил за тонким изящным силуэтом. Его сердце замерло и выдавало толчок, только тогда, когда казалось, что сейчас он уже умрет. Повилика приподняла подол платья, виляя бедрами, извивалась всем телом. Он ловил каждое ее движение. Он хотел ее, как безумный.

Лекс бывал на стриптизе и пару раз заказывал приват. Красивое женское тело, плавные движения, призывные улыбки – крайне эстетичное зрелище. Занятно. Ему понравилось, но любителем и ценителем он не стал. С Повиликой все оказалось совсем иначе. Он следил за ней не только взглядом. Его душа и сердце двигались с ней в унисон. Ему неимоверно сильно хотелось прикоснуться к ней, сорвать платье, которое то оголяло ее бедра, то прикрывало. Овладеть ею. Но смотреть на нее он тоже хотел. Чтобы она бесконечно долго танцевала, дразнила, заигрывала и дарила эту сладкую муку нестерпимого желания.

Платье упало к ногам. Там же оказался ее лифчик. Первое прикосновение его руки к ее коже обожгло. Запах вскружил голову. Она стащила с него футболку. Прижалась всем телом. Он скользил руками по ее голой коже, стараясь захватить как можно больше. Лекса одолела бесконтрольная жадность. Она вся его. Он кайфовал от обладания ею и от ее красоты. Она стонала и дрожала в его руках, от его откровенных ласк. Золотая, загорелая кожа стала влажной, упругой. Он провел языком по позвоночнику к уху и почувствовал, как она прижимает к нему ягодицы. Когда он вошел в нее, она ахнула и замерла, Лекс не сдержал рык.

Повилика неистово отдавалась, извивалась под ним, плавилась от удовольствия. Лекс балдел от ее жажды, восторга и наслаждения, которое ей дарил.

Время исчезло. Весь мир растворился за панорамными окнами ее квартиры, прикрытыми шторами блэкаут.

Глава 38

Утром Лекса распирало от удовольствия и счастья. Область паха горела, это тоже приводило в восторг. Он брал ее трижды. Дарил удовольствие бесконечно: руками, языком, членом, не уставая и кайфуя. Подобных сексуальных подвигов он за собой давно не припоминал, несмотря на то, что пребывал в хорошей спортивной форме. Почти не сомкнув ночью глаз, он чувствовал себя парящим и великим. И все ему подвластно, и все получится.

Владелец ресторана, где он завтракал, лукаво подмигнул ему и пожелал всех ночей, таких же беспокойных.

Лекс и правда пребывал в возбужденно-взволнованном состоянии и улыбался без причины. В его мыслях Повилика до сих пор танцевала и отдавалась ему. Исступлённо и восторженно. Мягкие разноцветные блики от стеклянной стены раскрашивали пятнами ее восхитительное тело.

Действительно, нет ничего красивее, чем танцующая женщина. Она какое-то отдельное существо. Третий вид. Изысканный, возвышенный, неземной и не поддающийся анализу, только слепому любованию, упоительному и подсаживающему на себя, словно наркотик. Лекс превращался в поклонника танцовщиц на пилоне, почитателя танцующих на каблуках.

Мужчина бездумно листал новости на смартфоне, силясь вспомнить, какие дела он планировал на сегодня. Все совершенно вылетело из головы. Вдруг в контекстной рекламе, во всплывающем окне он увидел рекламу похоронного агентства. Видимо, зацепил, когда искал адрес кладбища. Лекс впал в ступор. На видео рука мастера выбивала красивое личико из мраморной глыбы. Цветы виньетки, изящная надпись.

Он вспомнил, где видел девушку Лизу, заигрывающую с ним в студии «Вилисы». Личико этой юной барышни смотрело на него с куска холодного мрамора на кладбище во время похорон Дикого. Статуя на могиле в окружении сирени.

Не может быть! Лекс отложил телефон в сторону. Если он видел лицо Лизы высеченным на могильном камне, значит, она там похоронена, это ее могила. Но и в студии точно была она. Живая, настоящая и совершенно точно она. Лекс обладал прекрасной памятью на лица. Увиденный им однажды человек врезался в память и оставался там навсегда. Лекс гордился этим качеством, называя его профессиональным, но на самом деле оно было врожденным. Сейчас он и на секунду не сомневался. Оба лица, живое и мраморное, это одна девушка. С ума сойти! Он вспомнил еще одно. Третье лицо. На фото из другого дела, которое вел Егерь. Друг показывал ему фотографию и Лекс тогда подумал, что точно видел ее. Подробностей мужчина не помнил, но, Егор искал эту девчонку. Точно. Там важный и влиятельный отец, не то чиновник, не то бизнесмен. Егерь ворчал, что чувствует себя частной ищейкой. Отец не верит, что дочь умерла. Похоже, он оказался прав. С этой новостью Лекс отправился в офис Центрального Управления ФСБ.

По всей видимости, с сенсационными новостями Лекса опередили. Сержант на КПП на удостоверение Лекса взглянул и с усмешкой кивнул в сторону лестницы. Дескать, беги, у вас там сейчас убийство произойдет, сами как раз и раскроете.

Ор Егеря доносился и на первый этаж. В коридоре никого не оказалось, сотрудники соседних отделов тщательно прикрыли свои двери. Никто не желал становиться свидетелем разгона, который старший оперуполномоченный по особо важным делам устраивал своим сотрудникам.

Лекс дождался паузы и толкнул дверь.

– Вот какого хрена вас туда понесло? Конспираторы хреновы. Макиавелли хреновы! – Егерь повторялся, значит, орал давно и словарный запас иссяк. Хотя громкость не пострадала от усердия.

На него сразу уставилось три пары глаз. Две умоляюще и обещающие все, что угодно за спасение. Третья раздраженно.

– А ты чего лыбишься с утра? – гавкнул Егерь вместо приветствия. – С какого на хрен утра, обед на носу!

– И я рад тебя видеть, – спокойно ответил Лекс. Его все еще захлестывала эйфория, и ярость друга почему-то забавляла. Если верить его тетке из Верхнеурюпинска, которую