поздравления от президента Рейгана и других. Он получил премию Мира имени Альберта Эйнштейна в размере 30 000 фунтов. «Я похож на сороконожку. Никак не могу решить, как ставить ноги одну за другой», — сказал он в своей речи. Далее он высказал свое неприятие программы «звездных войн» и выступил за освобождение Вазифа Мейланова, математика, посаженного на семь лет в тюрьму в 1980 году за то, что тот стоял на улице с плакатом «Освободите Сахарова!», а теперь находившегося в ссылке. «Мой долг — поддержать этого человека, а также тех, кто все еще находится в тюрьме», — сказал Андрей. Он звонил в Вермонт Солженицыну, и они безуспешно пытались снять по телефону свои разногласия.

В конце ноября произошло массовое бегство армян из Азербайджана, сопровождавшееся жестоким кровопролитием, затем последовало изгнание азербайджанцев из Армении; возникла проблема беженцев — тысяч людей с обеих сторон. Затем 7 декабря случилось страшное землетрясение в Армении, унесшее жизни 25 000 человек и оставившее без крова 500 000 человек. Многие жертвы землетрясения за несколько дней до этого покинули Азербайджан и находились в лагерях для беженцев. Андрей и Елена, которые вели кампанию против 6-й статьи советской Конституции — статьи, дававшей коммунистической партии неограниченную власть, немедленно вылетели в Армению, чтобы посетить район, подвергшийся стихийному бедствию, а также обсудить проблему Карабаха. Я полагаю, что они предчувствовали более серьезное землетрясение — политический катаклизм, который мог потрясти весь Советский Союз.

20. Крушение империи

Между тем сохранившаяся советская власть наконец-то была уравновешена, В Польше движение «Солидарность», потерпевшее поражение в мае 1988 года, к концу года восстановило свои силы и вновь обрело то же влияние, которое у него было в 1980—81 годах, а может даже и более сильное. В прибалтийских республиках демонстранты требовали независимости от советского правления. Правительство СССР согласилось вывести войска из Афганистана к 15 февраля 1989 года, а на март в стране были запланированы выборы. Они все равно проходили на основе однопартийности, но теперь в них могли участвовать и члены других общественных организаций и движений. Во многих регионах на один мандат было несколько кандидатов. Это предвещало интересные изменения в существующей системе. Я же в это время участвовал в менее необычном мероприятии — избирался в Европарламент.

У меня были кое-какие предположения о том, что может произойти в Восточной Европе, но я, конечно, и представить не мог, как быстро будут разворачиваться события, сделавшие 1989 год годом отказа Восточной Европы от учения Маркса и Ленина.

22 января Андрей Сахаров принял предложение избираться в Верховный Совет СССР. Выступая перед аудиторией в 3 500 человек в зале Союза кинематографистов, он призывал к отмене смертной казни, прописки и всеобщей воинской повинности. Он также потребовал освободить активистов движения за отделение Карабаха от Азербайджана, которые сидели в московской тюрьме, и установить контроль над КГБ и Министерством обороны.

Более половины контингента советских войск уже покинули Афганистан. К 15 февраля, как и было предусмотрено в апреле 1988 году в Женевском соглашении, последний советский воин переехал по стальному мосту на «уазике» под красными флагами через реку Амударью и направился дальше в пограничный город Термез. Им был генерал-лейтенант Борис Громов. «Мы полностью выполнили наш интернациональный долг», — сказал он в тот же день в своей речи, используя то же самое выражение, что и Сталин с Молотовым при завоевании Восточной Польши в сентябре 1939 года. Однако теперь советская армия переживала сильнейшее унижение, сравнимое только с унижением американцев во Вьетнаме. Побежденная супердержава вынуждена была вывести свои войска, оставив в руках врага сотни военнопленных.

Прибыв в Москву 1 апреля 1989 года, я почувствовал глубокое народное облегчение от того, что афганский конфликт закончился. Предполагали, что Брежнев и его окружение предали интересы страны, начав вторжение, которое привело к смерти нескольких тысяч советских парней, не считая более миллиона афганцев. Я не был уверен, была ли доля моих заслуг в том что произошло, но было ясно, что начало осуществляться то, на что я надеялся с 1980 года. Моджахеды получили знаменитые ракеты «Стингер», и теперь могли контролировать сельскую местность и продолжать борьбу. Несмотря на многочисленные попытки Запада представить их как неуправляемую толпу оборванцев и дикарей, их решимость оказалась очень сильной и позволила им преодолевать жестокие трудности. С другой стороны, серьезно пострадала репутация Советской Армии, особенно в исламских странах, и уже невозможно было вернуть веру советских граждан в мудрость коммунистической партии.

Во время того визита в апреле 1989 года я был немало удивлен, обнаружив, что советские власти готовы принять мою критику и начать диалог о соблюдении в СССР прав человека. Меня пригласили в советский МИД и уведомили о том, что известному отказнику Георгию Самойловичу разрешили покинуть страну. Мне также представилась возможность переговорить с самим Самойловичем у него дома, как только ему сообщили эту новость. Я встречался с народными депутатами от некоммунистических движений, и мы обсуждали вопросы, о которых раньше даже подумать не могли: о выгоде семейных фермерских хозяйств, о праве на осознанный отказ от военной службы, о демократическом контроле над КГБ, о малом частном бизнесе, о праве эмигрировать и путешествовать за границей, об отмене смертной казни и даже о возможности многопартийности. Я был на массовых митингах в Лужниках, где с жаром обсуждали подобные вопросы, и удивлялся, как спокойно милиция наблюдала за происходящим. Конечно, еще рано было говорить об отказе СССР от социализма, но можно было вести споры по всем другим направлениям.

Во время той апрельской поездки в моих отношениях с СССР наступил перелом, и это произошло, когда меня пригласили в редакцию еженедельного журнала «Новое время», издаваемого не только на русском, но и на многих иностранных языках. Его целью было распространение советской пропаганды в странах «третьего мира». В числе его сотрудников было немало агентов КГБ. Однако теперь он оказался в руках демократов, и его линия полностью изменилась. В марте журнал нападал на меня за мою статью[152] о КГБ и его «черной пропаганде». Но теперь, в апреле, когда в Лондоне Горбачев пообещал, что между Востоком и Западом будут новые отношения, редакция была готова опубликовать статью[153], озаглавленную «Обещание лорда Бетелла», о правах человека и о моих надеждах на освобождение советских военнопленных, все еще находившихся у моджахедов. «Новое время» было прекрасно информировано об афганской войне. Здесь знали про Игоря Рыкова и Олега Хлана, двух советских солдатах, которые в 1984 году причинили мне столько хлопот, и выяснили,