— Давно ты догадался об этом?

— С первой весны, которую мы провели в Париже. Помнишь, ты праздновала его день рождения в марте? — Джек невесело усмехнулся. — Представь, я пока не разучился считать.

— Почему же ты ничего мне не сказал?

Джек огляделся:

— Здесь эхо, или мне чудится? Разве это не моя реплика?

Франческа закрыла лицо руками.

— Ах, Джек, я так ужасно себя чувствую!

— Так же, как и я, Франческа, причем уже очень, очень давно. С тех самых пор как я понял, что ты по-настоящему мне не доверяешь. А недели две назад мне стало еще хуже, когда до меня вдруг дошло, что я могу тебя потерять, уступить мужчине, для которого ты никогда не будешь значить столько, сколько для меня.

Охваченная отчаянием, Франческа с трудом сдерживала слезы. Нет, плакать сейчас никак нельзя, не то Джек решит, будто она хочет сочувствия. А ведь на самом деле нуждался в сочувствии именно он.

— Пойдем спать, Франческа. Сегодня на мою долю выпало слишком много трудных проблем.

Он отвел ее в спальню, уложил в постель и лег рядом. Франческа думала, что он повернется к ней спиной, но Джек привлек ее к себе и держал в объятиях, пока она не уснула.

— Франческа, где ты?

— В кабинете! — ответила она. — Ну как, успешно? — спросила она, когда Джек опустился в кресло.

— Кажется, да. Но чертовски устал!

— Наверное, играл так, словно хотел получить «Оскара»? — улыбнулась Франческа.

— Нет, совсем не играл. — Джек запустил пальцы в волосы. — Признаюсь, дорогая, твоя мать — на редкость трудный клиент. Вчера я весь день пугал Сюзанну всевозможными ужасами, которые ждут ее, тебя и Кристофера, если она отправится в Венецию. И знаешь, что я услышал?

— Большое спасибо за заботу, но я все равно сделаю по-своему?

Джек кивнул:

— Это было вчера. Сегодня я решил действовать жестче и деликатно намекнул Сюзанне, что двадцатилетнее или пожизненное заключение в итальянской тюрьме ничуть не похоже на званые обеды и прогулки по цветущему саду.

— Молодец, Джек! Но почему ты сразу не начал с этого довода?

Джек пожал плечами:

— Полагал, что это ей и без меня известно. Но, кажется, Сюзанне вообще не приходило в голову, что ее ждет, если она проиграет дело.

Тут позвонила Жози:

— Я из Рима, только что приехала. У меня плохие новости. Итальянские газеты взахлеб печатают вранье леди Джейн насчет твоей матери.

Франческа сделала знак Джеку, чтобы он взял трубку параллельного аппарата. Услышав щелчок, она сказала:

— Продолжай, Жози, Джек тоже слушает тебя.

— Все выглядит так, будто твою мать уже осудили. Это ужасно. Фотографии Сюзанны и Сибиллы двадцатилетней давности на первых полосах газет. И Карло тоже.

— Жози, — вставил Джек, — боюсь, как бы тебя не связали с Франческой. Этого нельзя допустить. Ты на пути к славе, мы не имеем права впутывать тебя в это дело.

— А если понадобится моя помощь?

— Нет. Держись подальше от этого дерьма. И никому не говори, что ты знаешь Франческу. В случае чего звони ей только из автомата. Я слишком хорошо знаю эту журналистскую братию. Чтобы состряпать скандальную статью, они готовы на все. Так что, прошу тебя, будь осмотрительна.

— Слушайся Джека, пожалуйста! Обещаешь? — спросила Франческа.

Помолчав, Жози согласилась.

— Ладно, теперь расскажи подробности.

— Леди Джейн передала итальянским журналистам отчет о результатах эксгумации Сибиллы. Она разыскала судебного эксперта, и тот этим занимался. Но, как и предсказывали адвокаты леди Джейн, это ни к чему не привело. У итальянской полиции слишком много проблем с преступностью, чтобы расследовать дела двадцатилетней давности. Чтобы привлечь внимание властей, старуха собрала в Лондоне пресс-конференцию и рассказала все журналистам.

Судя по газетам, это произошло вчера, — продолжала Жози. — Только спустя сутки это дошло до Италии. Вы только послушайте, какие заголовки! «Знаменитая исчезнувшая графиня оказалась убийцей», «Подозреваемая в убийстве возвращается через девятнадцать лет». А Сибиллу-то как восхваляют: «Красивая и многообещающая юная художница стала жертвой разнузданной похоти старшей подруги». Сюзанну описывают, как в романах ужасов: избалованная дама из высшего света обезумела от наркотиков, впала в буйство и бегала с кинжалом в руках по своему роскошному венецианскому палаццо. Ты и сама знаешь, Франческа, что предстоит расследование, но я звоню по другому поводу: вам всем нужно немедленно бежать из Лайфорд-Кэй, пока не слетелись эти стервятники.

Франческа побледнела.

— Жози, в газетах упоминают меня или Джека?

— Да, они раскопали все, что писали о вас и о «Розе Лайфорда».

Франческа и Джек поблагодарили Жози.

— Им нужно время, чтобы до нас добраться. Полагаю, у нас в запасе двенадцать часов, — сказал Джек. — К полуночи санаторий будет осажден репортерами. Собирай вещи, мы уезжаем. Нравится тебе это или нет, но я забираю вас всех в Калифорнию. Позже, когда все это закончится, ты можешь вернуться и мирно жить здесь и дальше, но сейчас поедешь со мной в Лос-Анджелес. — Направившись к двери, он добавил: — Пойду поищу Кристофера и твою мать.

Франческа пошла в спальню и начала собирать вещи. Как жить дальше, она еще успеет подумать. Сейчас же приходится признать, что Джек прав и Калифорния для них самое безопасное место.

Не успела она упаковать чемоданы, как появились первые репортеры. Джек ошибся в расчетах на девять часов. Они проникли в дом, несмотря на систему сигнализации, но Франческа не стала размышлять об их методах, решив не тратить на это драгоценное время.

Услышав телефонный звонок, она схватила трубку.

— Они до нас добрались, — оторопело сообщил Джек. — Я в особняке, со мной Кристофер и Сюзанна. Ты можешь незаметно присоединиться к нам?

— Попробую проскользнуть черным ходом.

Положив трубку, Франческа повязала платком голову и выскользнула из коттеджа, стараясь идти неторопливо. У главного входа в особняк толпились репортеры. Франческа вошла в дом через гараж. Джек провел ее в пустой гимнастический зал на втором этаже.

— Твоя мать намерена вернуться в Венецию для судебного расследования, — сказал он, плотно закрыв за собой дверь. — Я пытался втолковать ей, что Прескотт мог бы придумать, как обойти соглашение о выдаче преступников, но она и слышать ничего не хочет.

Франческа даже не удивилась.

— Тогда я поеду с ней, Джек.

Джек посмотрел на нее с состраданием.

— Ты ей не нужна. Тебе, конечно, трудно с этим смириться, поскольку ты действительно хочешь ей помочь, но не заблуждайся. Сюзанна справится сама.