Юлиан закрыл глаза и шёпотом проговорил свою речь заново. На удивление, вышло безупречно – он не забыл ни одного слова.

Открыв глаза, Юлиан собрался было идти дальше, но увидел приближающуюся к дому невысокую фигуру. Он опустил ногу и затаил дыхание в надежде, что ошибается, посчитав этого человека за Аарона Браво.

Но уличный фонарь светил слишком ярко для того, чтобы позволить ошибиться. Аарон Браво – уверенный в себе, гордый и наглый приближался к калитке дома Лютнеров. Он нёс в руке такой же букет аметистовых стеблей, и был одет в джинсы и спортивную толстовку.

Юлиан поморщился. Внутри него начала закипать злость – большая, чем когда-либо.

Такое случается всегда не вовремя.

Аарон открыл калитку и прошёл внутрь двора. Отказавшись поддаваться разуму, Юлиан прошёл вперёд для того, чтобы видеть его.

Дверь в дом раскрылась, и оттуда вышла Пенелопа – ещё красивей, чем прежде. Даже в темноте Юлиан смог различить яркий макияж, туфли на высоких каблуках и лёгкое пальто, накинутое сверху на платье.

Аарон Браво – отброс с внешностью хулигана не заслуживает того, чтобы находиться рядом с этой прелестью.

Юлиан сделал ещё несколько шагов вперёд. Злоба, что копилась внутри, была готова вот-вот вырваться наружу.

Аарон протянул руку Пенелопы и помог ей сойти со ступенек. Преодолев это расстояние, она крепко обняла Браво. Юлиан не был готов поклясться, но ему показалось, что она поцеловала его.

Он остановился. После этого уже не чувствовалось, что виноват только Браво. Юлиан своими глазами видел то, с каким удовольствием Пенелопа заключила его в свои объятия.

Мир внутри него рухнул. Рука с цветами опустилась, и букет едва не рухнул на землю.

Хелен лгала. Если бы Пенелопа и впрямь тосковала по Юлиану, она ни за что не пошла бы на свидание с Аароном. Одно дело – дружба, в которой сложно обвинить кого-то. Другое – объятия и поцелуй.

Друзья не соприкасаются так близко телами.

Юлиан больше не хотел никогда видеть ни Пенелопу, ни Аарона, но что-то мешало ему отвести взгляд. Он стоял, как вкопанный, подвергая себя риску быть обнаруженным.

Плевать. Теперь абсолютно плевать, что подумает Пенелопа.

Юлиан больше не хотел входить в её положение. Он более не мог понять ту, которая, обещая хранить верность, в течение нескольких недель так легко отреклась от своих слов.

Аарон взял за руку Пенелопу и они, игриво переглядываясь между собой, отправились в сторону калитки.

Юлиан хотел уничтожить их обоих. Расщепить их тела на молекулы, не оставив ни одного следа от пребывания этих лиц в истории.

Заскрипела калитка, и Юлиан встал перед выбором – бежать прочь или громко заявить о себе. Первое означало добровольное поражение, а второе – самоубийство.

К счастью, увлечённые друг другом Пенелопа и Аарон повернули в противоположную сторону от Юлиана и его не заметили.

В какой-то мере они решили проблему за него. Но, если бы Юлиан очень сильно хотел, пустился бы в погоню.

Но смысла не находилось. Всё было кончено.

Спустя десять минут от Аарона и Пенелопы простыл след. Но Юлиан не мог сдвинуться с места. Не мог пошевелить губами. Не мог дышать.

Мир сузился до размеров порога дома Лютнеров, а смысл жизни и вовсе не имел материальной оболочки.

На голову Юлиана упала капля дождя, но и это не заставило его содрогнуться.

Он думал лишь о мести. В нём больше не оставалось ни капли позитива.

Такси подъехало к соседнему дому и высадило пассажиров. Юлиан не знал этих людей. Его не интересовала их личность, потому что прямо сейчас он ненавидел их в той же мере, что и остальных.

Юлиана не волновало то, что он промокнет под дождём. Он стоял бы в этой позе всю ночь, но внутренний демон заставил статую ожить и двинуться к автомобилю.

Раскрыв пассажирскую дверь, Юлиан попросил разрешения залезть внутрь. Таксист любезно согласился – для него было большой удачей найти нового клиента так быстро.

– Куда поедем? – спросил он.

– Мерднештрассе, одиннадцать, – уверенно произнёс Юлиан.

Если слово «гетто» было применимо к Свазлаутерну, то Мерденштрассе как раз им и являлся. Половина уличных фонарей давно не светила, а дорога была столь обильно усеяна рытвинами, что водителю пришлось немало постараться для того, чтобы не повредить подвеску автомобиля.

Многоквартирные двухэтажные дома с ветхими крышами, которые составляли большую часть построек в этом районе, были сооружены ещё в начале прошлого века и с тех пор, скорее всего, ни разу не реконструировались

Оказавшись здесь, Юлиан начал сомневаться, что Магдалена назвала ему верный адрес – такая девушка попросту не сочеталась с этим угрюмым местом.

Он вылез из машины. Ледяной дождь лил как из ведра, но Юлиан даже не ёжился от холода, ибо ненависть внутри него была сильнее всего.

В душе он радовался, что ливень испортил Аарону и Пенелопе романтический вечер. Возможно, они прямо сейчас ломают голову над тем, как добраться домой, потому что Браво, в отличие от Юлиана, слишком беден для того, чтобы расплатиться за такси.

Таксист сочувствующе посмотрел на Юлиана, спрашивая взглядом «Что же ты забыл в этом месте, парень?», после чего тронулся и исчез в темноте.

Он много раз слышал о том, что в поисках журавля важно не потерять свою синицу. Применима ли эта фраза в этом случае? Являлась ли синицей Магдалена? Или же она – это то самое счастье, что всегда располагалось на расстоянии вытянутой руки, а Юлиан в упор не замечал её?

Он не знал. Во всём ещё предстояло разобраться.

Юлиан обернулся в поисках нужного дома. К несчастью, ни на одном из них не имелось таблички с указанием адреса.

Но Магдалена словно сама нашла его – Юлиан совершенно случайно увидел её фигуру в одном из окон на первом этаже. Она сновала туда-сюда по своей комнате, собирая вещи и разглядывая стены.

Несмотря на то, что Юлиан совершенно не понимал, о чём девушка сейчас размышляет, она показалась ему счастливой. Стоит ли лезть в её жизнь, доводя в очередной раз до слёз? Не опоздал ли он?

Куча сомнений порождали неуверенность. Но Юлиан понимал, что если она его не впустит внутрь, он погибнет от холода.

Конструкция строений была такой, что у каждой из квартир на первом этаже был свой выход на улицу. Это показалось Юлиану не только необычным, но и удобным – не приходилось блуждать по незнакомому и, скорее всего, крайне неблагополучному подъезду.

Он позвонил в