человек, а не коронованный кобель, простите, король. – Мне хочется попросить прощения у Дульсеноры.

Лежать в постели нам обеим тут же перехотелось.

На маман глаз положил?! Негодяй! Ух, пусть только посмеет приблизиться к ней!

– Только через наш труп! – хором выкрикнули мы.

– Я понимаю, что мне уже не искупить свою вину, но могу я хотя бы попытаться?

– Нет!!! – яростное.

Папаша лишь тяжко вздохнул и... Отправился собирать дирижабль в Роисс! Но об этом мы с сестрой узнаем лишь накануне нашей свадьбы, когда в качестве почётной гостьи к нам прилетит маман.

Эпилог 1. Три невесты

Я ждала эту свадьбу, как осуждённый ждёт отправки на каторгу.

Конец моей свободе! И тут я солидарна с Нотешей, которую наш батенька решил выдать за правителя северного народа Коуи (по наводке Второй), которому не нужна абы какая невеста, а подавай самую строптивую. Звать этого чудо-мужчину Тудук Хук! Мне он уже нравится, а вам?

На Нотешу Тудук клюнул сразу: стервозина редкостная, с преотвратным характером и огненным темпераментом (если вы понимаете, о чём я; ну, не рассказывать же жениху, что принцесса слаба на передок).

По рассказам очевидцев северный дядька суров и внешне, и характером. Как говорится, у такого не забалуешь. Я представляю его как двухметрового верзилу со взглядом исподлобья и косой саженью в плечах и руками аки вековые тополя! Мощь во плоти! Ух, так и хочется поглядеть, как он будет чихвостить Нотешу!

Вот, ради того, чтобы лицезреть Тудука Хука, я готова даже окольцеваться в августе, потому что наш папаша решил выдать троих дочерей замуж в один день. Чтобы сэкономить. Шучу. На самом деле чтобы скорее избавиться от головной боли – Нотеши – и передать бразды правления нам со Второй.

Папаше приспичило на покой. По кой тебе покой, батя, а? У тебя бес в ребре и хронический спермотоксикоз.

Меня, если честно, потряхивало, что Триас на свадьбе встретится с моей маман, которую тоже, разумеется, пригласили. Даже целая делегация отправилась за ней, правда, мы с сестрой даже не подозревали, что возглавит её батя.

Прибила бы гада!

***

Это случилось внезапно.

Мы со Второй шли с завтрака, как вдруг увидели возмутительнейшую картину: папаша гордо шествовал под руку с растерянной в край маман, и всё это было так пафосно, со свитой, что аж тошно.

Как он мог?!

Зная страхи нашей мамы, могу предположить, что она находится в полнейшем ужасе.

«С-с-скотина!» – мысленно прорычала Вторая.

«Кобель. Гадкий похотливый кобель!» – поддержала её я.

«Идём скорее – спасём маму из лап негодяя», – сестра схватила меня за запястье и потащила вперёд, хотя я и сама готова была сорваться на бег, даже несмотря на тугое пышное платье.

Зря.

Зря мы неслись к маман, как два чумных урагана. Родительница при виде двух Жупочек рухнула в обморок.

Вот и встретились. Вот и свиделись...

***

Маман не была бы собой, если бы быстро не пришла в себя. Она баба работящая, не неженка, долго разлёживаться не привыкла.

Оказалось, привыкнуть к двум Жупочкам всё же гораздо проще, чем к дорогому платью и дворцу.

– И которая из вас новая? – поинтересовалась родительница.

– Ой, да какая разница! – отмахнулась Вторая. – Мы же обе тебя с младенчества знаем.

– Но я-то нет! Даже не подозревала!

– Я, – закатила глаза сестрица.

– Ох, – маман драматично приложила руки к груди. – Одинаковые ведь! Не отличишь! – вдруг она перескочила на другую тему: – Ой, а у меня тут что-то есть для вас... – из сумочки она достала жёлтый конверт и передала почему-то Второй, а не мне. – Вот. Аристарх очень хотел поехать со мной, но ему не позволили, поэтому он душевно велел передать послание.

От души душевно в душу, ага.

– Могла не везти сюда эту макулатуру. Не знаешь, что ли, что Аристарх дерьмовый поэт? – Вторая швырнула нераскрытый конверт в камин. Благо, тот не горел, ибо лето, жара.

– Зачем ты так? – а мне почему-то стало жаль Аристарха. Он ведь долгие годы был моим единственным другом.

– Нашла, по кому скучать! Забыла, как он на каждом собрании клуба самодеятельности делал вид, что мы не взаимно в него влюблены? Да он дружил с тобой только чтобы кушать на халяву!

– Ну и что? Мне было не жалко.

– У тебя теперь новая жизнь. И старым лузерам в ней не место, – хлесталась словами Вторая.

Я, не слушая сестру, подошла к камину и взяла конверт.

Маман покачала головой и изрекла:

– Одинаковые, но совершенно непохожие! – это о нас со Второй.

– Я – это модернизированная версия. Без провинциальной жалкости и тоски по былому, – ещё одно заявление, как пощёчина.

Мне на глаза почему-то набежали слёзы, но я всё равно распечатала конверт.

А там...

«Моя дорогая Жупочка!

Я знал, что водоворот дворцовых страстей и интриг поглотит тебя. Хотелось бы пожелать тебе счастья, но ты же сама знаешь, что твоё место здесь, в Сарайске. Верно говорят: где родился, там и пригодился. Родная земля – она всего дороже.

Я тоскую по нашим посиделкам, философским беседам...»

Ага, философским... Не знала, что рассуждения на тему связи слов «жалованье» и «жалость» можно назвать философией. Скорее, окололингвистическая болтовня.

Да и мне ли не знать, что больше всего Аристарх страдает по моим пирогам и травке. В общем, права Вторая. Абсолютно.

Далее шло стихотворение. Как всегда, в лучших традициях Аристарха, «душно от души»:

Ты для меня – воздух и вода,

Без тебя я не смогу отличить «нет» и «да».

Твои глаза, твой голос, твой смех –