Томас закрыл коробку и опустил на нее ладони.

— Что ж, идите, — произнес он. — Мне больно это говорить, но с сегодняшнего дня вы идете без благословения и позволения Его Святейшества. И без меня. Друзья, мне недостает вашей силы и убежденности. Простите мне мои сомнения. Пусть Господь вас благословит.

Томас поднял коробку.

— Не уходи, — шепнула Дженьюэри.

— Прощайте, — сказал он и вышел навстречу грозе.

Он перестал быть неведомым местом, окутанным удивительной тайной…

Джозеф Конрад.

Сердце тьмы

Под Марианской впадиной и желобом Яп

Глубина 6010 фатомов

Озеру не было конца. Они шли уже двадцать один день. Айк никому не давал расслабиться. Он сам выбрал скорость, и каждые полчаса путники отдыхали, а он курсировал между ними, словно киплинговский Гунга Дин.[25]Наполнял им водой бутылки, хвалил за выносливость.

— Где вас, парни, носило раньше? Мне бы с вами на Макалу, — говорил он.

После Айка самым сильным в группе был Трой, молодой судебный антрополог. В те времена, когда Айк штурмовал гималайские пики, Трой, наверное, еще смотрел по телевизору «Улицу Сезам». Он старался подражать Айку, быть таким же заботливым и полезным. Но и он уже выдыхался. Иногда Айк, чтобы показать ему свое доверие, ставил его на марше впереди — на самое ответственное место.

Али решила, что лучше всего ей идти с Твиггсом, которого каждый с радостью связал бы и бросил. С самого утра он начинал ныть, клянчил у других еду и иногда подворовывал. Настоящий тунеядец — только Али его и выносила. Она все терпела, словно перед ней был молодой прыщавый послушник. Когда Пиа или Челси удивлялись ее терпению, Али объясняла — не будь Твиггса, на его месте был бы кто-то другой. В любой компании есть козел отпущения.

Палатки давно канули в прошлое. Спали все на тоненьких подстилках — в виде притязания на цивилизованность.

Спальные мешки остались у троих, остальным нести лишние три фунта оказалось не под силу. Когда становилось холодно, люди ложились вплотную и укрывались мешком. Айк редко спал вместе со всеми. Обычно он брал свой обрез и куда-то уходил, а возвращался только под утро.

Однажды таким утром, когда Айк еще не вернулся из своего ночного патруля, Али проснулась и спустилась к озеру умыться. От воды поднимался густой туман, но при слабом свечении песка Али видела, куда ей наступать. Она хотела обойти большой валун, лежащий у воды, и тут услышала голоса.

Голоса были высокие и тихие. Али сразу поняла, что говорят не на английском и, возможно, вообще не на человеческом языке. Она прислушалась, затем осторожно, прячась за валуном, сделала несколько шагов.

Говорящих, кажется, было двое. Али слушала их голоса — бормотанье, цоканье — и постепенно настраивалась на другой диапазон бытия. Это, без сомнения, были хейдлы. Али затаила дыхание. Один голос почти не отличался от шороха воды, мягко набегающей на берег. Речь второго звучала резче, преобладали согласные, более четко прослушивались концы фраз. Беседующие, казалось, или немолоды, или очень учтивы.

Али обошла камень, чтобы их увидеть.

Оказалось, их не двое, а трое. Один, с крыльями, походил на тех существ, которых убили Шоут и Айк. Он повис над водой, раскинув руки, а крылья вяло поднимались и опускались. Другие, по-видимому, были амфибиями, вроде рыбаков, ничего, кроме моря, не знающих, наполовину люди, наполовину рыбы. Один лежал на боку, ногами в воде, другой расслабленно плавал. У них были гладкие головы с большими, как у тюленей, глазами и острые зубы. Кожа белая и блестящая, на спине — короткая черная шерсть.

Али боялась, что они исчезнут.

И еще больше — что не исчезнут.

Лежащая амфибия шевельнулась и повернулась к Али. У животного оказался толстый член, который торчал вверх. Это был самец, и он занимался мастурбацией. Хейдл растянул пасть в обезьяньей ухмылке; оскал выглядел устрашающе.

— Ой, — глупо сказала Али.

О чем она вообще думала, идя сюда одна?

Существа смотрели на нее с невозмутимостью философов, расположившихся на природе. Один подался вперед и договорил какую-то фразу, не переставая глядеть на Али.

Она обдумывала план бегства. Сделать шаг назад, повернуться и броситься бежать. Тот, что с крыльями, бросил на нее быстрый взгляд.

— Не двигайся, — раздался шепот Айка.

Он сидел на камне, слева от нее, на корточках, покачиваясь на пальцах. В опущенной руке — пистолет.

Хейдлы больше не разговаривали. Они пришли в состояние некой безмолвной восточной неги. Лежащий продолжал мастурбировать с каким-то обезьяньим увлечением, нисколько не смущаясь, как бы между делом. Теперь Али слышала только шелест воды по песку да шорох его пальцев.

Через некоторое время крылатый снова метнул взгляд на Али, оттолкнулся от воды и медленно полетел наискосок от берега, держась над самой водой. Когда Али перевела глаза на амфибий, одна из них уже исчезла. Потом и последний тоже — который себя ублажал — окончательно впал в оцепенение и уплыл. Скользнул под воду, словно его проглотили. И сверху сомкнулась пасть озера.

— Неужели это все было на самом деле? — тихо спросила Али.

Сердце у нее стучало. Она двинулась вперед, желая увидеть следы на песке и убедиться, что ей не привиделось.

— К воде не подходи! — предостерег Айк. — Он тебя поджидает.

— Думаешь, он еще там?

Неужели хейдл-созерцатель ее выслеживает? А на вид такие миролюбивые…

— Вернись, пожалуйста. Не заставляй меня нервничать.

— Айк! — Али запнулась от волнения. — Ты их понимаешь?

— Этих? Ни слова.

— А есть и другие?

— Сколько говорить, что мы тут не одни.

— Но мы же никого не видели…

— Али, мы все время идем мимо них.

— Вот таких?

— Таких и других, которых лучше бы и не знать.

— Но у них такой мирный вид. Как три поэта.

Айк только языком щелкнул.

— Тогда почему они на нас не напали?

— Сам не знаю. Пытаюсь понять. Кажется, что они как будто знают меня. — Он помедлил и добавил: — Или тебя.

* * *

Выдохшийся Бранч едва тащился. Он шел по следу, но потом след пропадал, а может, Бранч сбился. Он понимал, что, скорее всего, заплутал. Он болел от укусов насекомых. Лучше всего было бы отыскать какую-нибудь нору и отлежаться, пока не пройдет лихорадка. Однако внизу стало столько народу, что вряд ли получится найти надежное убежище.