— Твою… — он разжал руки, разжал, отчетливо скрипнув от досады зубами. Широкая грудь поднималась и опадала так же тяжело и быстро, как и у меня. — Я вернусь. Скорее всего ночью, но вернусь.

Волков еще раз коротко и быстро меня поцеловал, а потом, развернувшись на каблуках, выскочил за дверь. Я спустилась следом, проводила его до ворот, проследила за тем, как скрылась за поворотом машина, и нехотя поплелась назад.

Все делать, лишь бы ничего не делать. Особенно лишь бы не искать чертово платье и не думать о предстоящем «мероприятии». Господи, ну вот что конкретно я тебе сделала?

Глупый вопрос. Особенно учитывая тот факт, что Всевидящий исключительно на меня глаза предпочитал закрывать.

Я проверила мертвую и, убедившись, что она все еще спит, поднялась к себе, оставив у девушки на тумбочке радионяню. Постояльцы разными бывают… Младенцами, к сожалению, тоже.

Платье я, само собой, нашла на самом дне, в самом дальнем углу, помятое и нелюбимое, волей-неволей заставляющее думать о завтрашнем событии. А думать не хотелось совершенно. Я бросила его на кровать и принялась убирать последствия долгих и отчаянных поисков.

Ну хоть шкаф разгребу, и то хлеб. Где-то в середине процесса в дверях нарисовался Крюгер, громко цокая когтями по паркету. Просунул тонкую рыжую морду в щель и внимательно оглядел раздрай, меня и гардероб. Через секунду в комнате оказался пес целиком. Недолго думая — а долго думать собака не умела по определению — засранец разбежался и влетел в шкаф. Я меланхолично проследила за траекторией его движения, услышала глухой бум, недовольный тявк и какой-то клац. Как выяснилось через пару секунд, клацали зубы героя, сомкнувшиеся на старых варежках из кролика, валявшихся на первой полке.

Инстинкты.

Пес гордо ступил на ковер и, задрав голову чуть ли не к потолку, принес мне свою «добычу», яростно виляя хвостом и улыбаясь от уха до уха.

— Ты его поймал, молодец, — улыбнулась в ответ я.

Он положил варежки у моих ног и покраснел. У меня никогда не было собак до Крюгера. Как-то не сложилось. Так что с его появлением узнавать пришлось многое, хорошо, что под рукой всегда есть интернет, а в телефоне — парочка номеров ветеринаров. Именно знакомый ветеринар рассказал мне о том, что фараоновы собаки краснеют, а главное — как они краснеют. Пес с красными глазами то еще зрелище для неподготовленного «хозяина».

Я потрепала довольную морду по голове и вернулась к своему занятию. Чтобы уже через минуту подскочить на месте и по-новому взглянуть на старого знакомого.

Крюгер, заметив мое внимание, поднял морду. Собака снова улыбалась, словно знала, о чем я думаю.

— Ну-ка малыш, покажи мне, где ты прячешь косточки.

Пес меня разумеется не понял. Ни с первого раза, ни со второго, зато с третьего дошло до меня.

Я подняла варежки, вернула их Крюгеру, снова погладив его по голове, пес слегка боднул меня головой, забирая трофей, и отправился на выход. Я поспешила следом.

Пес деловито, никуда не торопясь, вымелся в конечном итоге на улицу.

Не могу сказать, что для меня это стало большим сюрпризом.

Сюрпризом стало местоположение заначки. Виляя тощей попой, собака деловито спустилась с крыльца, процокала когтями по подъездной дорожке и намылилась переходить дорогу.

— Крюгер, ко мне, малыш, — позвала я приведение, хмуро разглядывая оживившихся падальщиков. Через дорогу, прямо напротив нас, скалила пасть гончая изнанки. Мерзкая тварь, лишь отдаленно напоминающая собаку. Крюгер так не выглядел, даже будучи призраком. А у этого тело темное, бесформенное, шкура, как нефть: черное, блестит, капает на землю. Нет глаз, нет ушей, только раззявленная пасть, как дыра в бездну.

— Только попробуй, — я пристегнула к ошейнику Крюгера поводок, обращаясь к твари, — и сдохнешь, не успев понять, что именно тебя убило.

Гончая изнанки продолжала стоять на месте.

Я еще раз огляделась, расправила крылья, махнула рукой в сторону твари. Сила ударила между ее лап, и падальщик отскочил в сторону, неуклюже врезавшись башкой в дерево. С нижних веток слетели вороны. Кривая улыбка, казалось бы, против воли скользнула по губам. Я передернула плечами. Захрипев, тварь лопнула, как пузырь, разбрызгав смолянистое нутро. Птицы набросились на останки. Они не клевали, они слетали с веток в лужи и впитывали, как губки, оставшуюся черноту.

Крюгер нетерпеливо натянул поводок и потащил меня в лес. Мы шли, а вороны над головой собирались в стаи. И гончие мелькали среди деревьев. Тяжелая, давящая энергия. Их голод я ощущала физически. Мы шли, и они следовали за нами. Держались на расстоянии пяти метров, не уходили совсем, но и не приближались. Мы шли, чувствовали чужое присутствие и углублялись все дальше в лес.

У падальщиков нет сознания. Только инстинкты, которым они не в силах противостоять.

— Малыш, нам бы поторопиться, — обратилась я к собаке.

Крюгер оглянулся на меня, словно говоря, что единственное, что его тормозит, это нерасторопный двуногий на другом конце поводка, и потрусил дальше.

Через десять минут мы оказались у озера. На том самом месте, куда Стас привел призрак девушки.

Я в удивлении вздернула брови.

— Оказывается, ты и с ним знаком. Или это совпадение, дружок?

Конечно, пес мне ничего не ответил. Спустился к мосткам, обогнул их и проскользнул между балками.

— Да, Шелестова, идея была явно не самой удачной.

Пришлось наклоняться и протискиваться следом, благо места мне хватило.

Пес к тому времени, как я все-таки забралась внутрь, уже успел положить свою добычу рядом с ворохом листьев. Слева от «насыпи» стояла та самая коробка, которую притащила бывшая Волкова. Покусанная, но в общем-то целая и слишком большая, чтобы Крюгер один с ней справился, да еще и оттащил так далеко.

— А ты не один это делал, верно?

Я разгребла сначала листву, потом убрала ветки, подсвечивая себе фонариком на мобильнике, и уставилась на неглубокую яму, куда собака тут же положила варежки, улегшись с достоинством короля.

Мячики, резиновые кости, Ксенькины резинки и Костины носки. Блеск. Слишком далеко от отеля. Убью Стаса, когда он покажется.

Процесс выуживания себя, Крюгера и находки на берег занял минут пять.

Я села на песок и открыла коробку.

Дрянь.

Гвозди, иголки, безликая, выкрашенная в грязно-серый цвет кукла — чего там только не нашлось. Вся та дребедень, за которой такие дурочки, как Ника, ходят к «гадалкам» и «колдунам», в надежде исправить то, что исправить нельзя. Настоящая ведьма никогда не согласится на подобное. Ненастоящая — вытянет кучу денег и максимум, что обеспечит — головную боль. Действительно проклясть вещь способен лишь бес. И для проклятия ему не понадобятся ни тухлые яйца, ни воск, ни глупые амулеты. Бесу будет достаточно просто пожелать.