— Давай-ка, сын, мы с тобой сразу договоримся: я тебе протекцию оказывать не буду — всего нужно добиваться самому. У них есть ротная, вот с ней и разговаривай.

— Ротная? В смысле баба-командир?

— Я читал доклад Белова, так вот эта «баба» отобьёт тебе тестикулы на раз. Завтра с утра она станет лейтенантом, а её муж — снайпер, каких поискать — мехвода БТРа противника через люк снял на марше.

— Хренассе!

— Вот и «хренассе», Илюша. Всё, больше протекции никому не будет. Хочешь дорасти до какого-либо звания — вперёд и с песней сколачивай себе взвод из с нами прибывших и пытайся тянуть лямку по-честному — до кровавых мозолей. Нет — к бабам в подсобное хозяйство.

— Щаз-з-з! Ага! Найду я пацанов и докажу.

— Ну и правильно.

— Пойдёмте, — Мочалов только что вышел из столовой, неся поднос с двумя тарелками ухи и столько же жареной картошки. — Вон там есть хорошее место перекусить.

— Сергей Иванович! Это уха? — переспросил Илья.

— Да, а что? Не любишь?

— Наоборот! Давно не ел. А тут рыба водится?

— Ещё какая! — ответил ему отец. — Я уже расспросил Сергея Ивановича, так что выдастся свободная минута — помочим леску.

— Сергей Иванович! — включилась рация в кармане Мочалова.

— Слушаю!

— Это капитан Синицин. Там, случаем, товарища генерала рядом нет?

— Дай! — попросил Ермолаев рацию. — Случаем есть, Синицин. Докладывай.

— Товарищ генерал-майор, нашли переводчика.

— Кто? Из гражданских?

— Старший сержант Звягина.

— Кто?! — глава анклава ошарашенно посмотрел на генерала. — Она ещё и переводчиком может?

— Сергей Иванович! Я поначалу тоже в ступор впал! — засмеялся на том конце Синицин, услышав реплику Мочалова. — Но когда она начала скороговоркой общаться со мной на английском, малость прифигел.

— Капитан! А направь-ка ты мне её сюда, к пруду. Пока ем, пообщаюсь с этим чудом невиданным, — засмеялся и Ермолаев.

— Есть, сейчас направлю.

— Если мне память не изменяет, это ей «За отвагу» просили дать? — спросил генерал и смачно зачерпнул ложкой уху.

— Да, ей и ещё одному юнармецу, — кивнул Мочалов.

— Значит, рефшилы сдэлат прымр для подржания, — жуя, поинтересовался генерал. — Ну што…правыльно. На таких и надо равняться. У меня тут остались не врученные по заявке кое-какие награды — даже удостоверения не успели заполнить с этой Чумой… так что найдём. Тех ребят всё равно не вернуть…

— Разрешите? — из-за кустов выскочила запыхавшаяся и раскрасневшаяся девушка, в которой Мочалов без труда узнал Вику.

— Ну, прям настоящая ВДВшница! — одобрительно сказал Ермолаев, сначала оглядев её с ног до головы. Заодно заметил очень заинтересованный взгляд сына. — А ты зенки-то заверни! Узнаю, что пристаёшь к Вике, глаз на жопу натяну и скажу «шо так и було» Понял?

— Понял… — засопел Илья.

— Итак, старший сержант, вы утверждаете, что хорошо шпрехаете на аглицком? — усмехнулся генерал, отправляя в рот очередную ложку ухи. — Докажите мне.

— I studied well at school and even took first place in the English language Olympiad, — пожала плечами Вика. — Our Englishwoman used to train in Birmingham. And she developed my pronunciation.

— Ого! Акхк-х, — Илья аж поперхнулся.

— И что она за тарабарщину сказала? — Ермолаев даже есть перестал.

— Пап! Она говорит, что занимала первые места в олимпиадах по английскому и что-то… а! и её англичанка, ну, то есть, училка по английскому стажировалась аж в Бирмингеме. И типа, язык ей поставила.

— Не язык — произношение, — поправила его девушка.

— Мочалов! У тебя ещё есть сомнения? У меня лично нет, — засопел генерал. — Пусть её Белов проинструктирует, а мне дайте пожрать — уха больно вкусная, — и вновь заработал ложкой.

Вика с трудом не прыснула со смеху, но удержалась.

— У тебя что с рукой? Болит ещё? — участливо поинтересовался Мочалов.

— Почти прошло — там же вскользь попало. Даже когда заражённых ликвидировала, уже не болело.

— Ты за эту ликвидацию старшего сержанта получила? — сразу сделал стойку Ермолаев.

— Так точно, товарищ генерал-майор.

— Ну, правильно. Если с американцами разрулишь, от себя лычку добавлю, — усмехнулся он. — И сделаю я тебя, девонька, скоро нашим лицом анклава на всех переговорах.

— Почему? — испуганно спросила Звягина.

— Почему? Понравилась ты мне, — он внимательно посмотрел на неё. — Есть в тебе стержень. Я стольких людей видел — и плохих, и хороших, что гнильё или наоборот вижу с одного взгляда. И поверь, ты — далеко пойдёшь. Только моему оболтусу не верь — у него пока ветер в голове свистит.

— Пап!

— Сказал же, если что — пришибу. А то я не вижу, как у тебя слюни закапали.

— Нет у меня слюней! — покраснел Илья.

— Совсем? — усмехнулся отец.

— Слушай, хватит меня чморить, а!

— Товарищ генерал, меня отец так никогда не унижал, — заметила девушка. — Тем более, при посторонних.

— Что, решила встать на защиту кавалера? — усмехнулся Ермолаев. — А знаешь, Сергей, я их обоих отправлю вместе с Беловым. Он тоже кое-что кумекает, раз её слова перевёл. Потом взвод решил собрать, чтобы к юнармейцам попасть. Хрен с тобой! Дам тебе шанс! И попрошу лейтенанта-ротного дать тебе возможность проявить себя. С завтрашнего утра станешь сержантом во главе своих архаровцев. Но смотри мне! — погрозил он кулаком. — Всё, молодёжь, свободна.

* * *

Вика угрюмо шагала от пруда, ища глазами подполковника Белова — когда шла к пруду, видела, как он раздавал указания прибывшим военным. Генерал ей не очень понравился. И эта неприязнь была из-за отношения к сыну. Она вспомнила свои взаимоотношения, как с отцом, так и с дядей Колей — ни в том, ни в другом случае к ней так плохо не относились. Да и мальчишка не вызывал у неё неприязни, скорее даже наоборот — симпатичный, и не из тех гламурных или хамоватых молодых людей, что она видела прежде или как в случае с сыном бывшего мэра анклава танкистов.

— Вика, подожди! — мальчишка быстро нагнал Звягину. — Ты извини, что так получилось…

— А за что извиняться? — удивилась она. — Просто он тебя не