Шрифт:
Интервал:
Закладка:
XII
На стройке мне ежедневно приходилось давать нивелиром отметки, чтобы не допустить перекопа грунта и вследствие этого возможного перерасхода бетона при устройстве наклонной галереи; установив нивелир, я должен был сделать его поверку и вынести отметки на местность; эту работу в рукавицах не сделаешь, надо крутить винты голыми руками, а мороз кусается, поэтому приходилось часто прерывать работу и отогревать руки за пазухой, а также у костра, где грелись периодически сменяющиеся рабочие. Неожиданно пришло спасение: я получил посылку из Киева от своей двоюродной сестры Зои, моей ровесницы: замечательные утепленные замшевые перчатки как раз моего размера; это было очень кстати, в них удобно настраивать нивелир и работать; каким-то чувством родной человек угадал в чем я крайне нуждался. С этими перчатками был случай, но уже в относительно теплый день, когда я оставил нивелир на объекте и забыл там перчатки; надел утепленные верхонки и отправился на обед, а после вспомнил о перчатках, сказал об этом Гене и мы мысленно попрощались с ними, ведь обязательно кто-нибудь присвоит; жалко было терять дорогой для меня и очень нужный подарок сестры – прекрасные перчатки, забытые на виду у зэков, это, думал я, 100%-ная пропажа; придя на место, перчаток не обнаружил, а рабочие еще не пришли после перерыва из жилой зоны; надежды никакой и я пошел на РБУ, где ждала работа; примерно через полчаса ко мне подошел рабочий из бригады Махова, который во время моей съемки нивелиром держал рейку, и с гордостью протянул перчатки, я их взял и от неожиданности растерялся, забыл отблагодарить зэка, который не уходил, смотрел на меня и в его глазах я увидел желание сказать: «Не думайте, что здесь все воры»; я поблагодарил его, пожал руку, хотя это правилами запрещалось; вечером рассказал Гене об этом поступке зэка, явившегося знаком его самоуважения.
Я вспоминаю только один случай воровства, но это было уже летом, когда мы ходили на работу в пиджаках; к тому времени бригада Шелегии построила маленькую прорабскую непосредственно в рабочей зоне, поскольку нам надоело терять время, и каждый раз выходить из зоны за чертежами и прочим в контору, кроме того, не было большого желания работать с бригадирами в их вонючих балках (ударение на второе а), часто прокуренных наркотиком (гашиш, план и др.), хотя самого понятия наркотик еще не существовало. В новой прорабской было удобно работать, проводить планерку с бригадирами, укрываться от дождя и пр.; когда в полдень было очень жарко, мы вешали свои пиджаки на гвоздь и шли работать в летних рубашках; но однажды в конце дня обнаружилась пропажа: исчез пиджак Гены, а рабочих уже увели в жилую зону, спросить некого; о старом пиджаке Гена особенно не жалел, больше сокрушался о металлическом складном метре (дефицит!), который был в кармане; о пропаже мы никому не сказали, ибо уже знали, что даже за более легкий проступок, зэк мог попасть в шизо, и там ему предстояло мучиться, жить лишь на хлебе и воде; на другой день бригадир Шелегия поинтересовался и мастеру пришлось сказать о пропаже; мы продолжали работать как ни в чем ни бывало, а через неделю на гвоздике уже висел пиджак, вычищенный, выглаженный и с метром в кармане; Шелегия не стал нам рассказывать подробности их зэковского собственного расследования, поскольку об этом нам знать не обязательно.
XIII
О нарядах. Начиная работать с бригадами, мы выписывали наряды на выполняемые работы, делали их подробное описание, а Тихон расценивал, пользуясь Единым государственным нормами и расценками (ЕНиР), умножал числа на стареньком арифмометре, записывал сумму и отдавал нам; я имел небольшой опыт составления нарядов для бригад на строительстве сахарного завода на Кубани во время производственной практики в 1958 году; тогда впервые научился пользоваться счетами с костяшками (калькулятор тех времен), но проверяла там расценки тоже нормировщица; здесь Тихон самовольно урезал расценки и бригада недополучала денег; в зону к бригадирам он не ходил, боялся, и начались у нас первые конфликты с бригадирами; они ведь были опытными строителями, построившими за многие тюремные годы сложные промышленные объекты, умными, эрудированными, грамотными, часть из них была с незаконченным среднетехническим и даже высшим образованием; большие психологи, они пользовались заслуженным уважением рабочих не только своей бригады, но и всех зэков; ведь от правильного руководства бригадой и умелого составления нарядов (вместе с мастером) зависел заработок каждого рабочего; то время (до введения нового кодекса в 1961 г.) после соответствующих вычетов из зарплаты, на руки зэкам выдавалась часть заработка, они могли отовариваться в магазине, который находился в жилой зоне; сам бригадир (на языке зэков, «бугор»), при условии выполнения норм выработки бригадой более 100%, имел 10%-ную надбавку к своему заработку, т.н. бригадирские, поэтому к нарядам отношение было очень серьезное, поскольку, как выражались сами зэки, бугор был их кормильцем. Получив от Тихона наряды, мы приносили их бригадирам на подпись, они знакомились с расценками и, естественно, высказывали нам свое недовольство жульничеством; бригадиры разбирались в расценках не хуже Тихона, у некоторых в личной библиотечке были сборники ЕНиР, точно такие же, какими пользовался нормировщик; мы были согласны с бригадирами, возвращали Тихону наряды, возражали, и он со скрипом нехотя исправлял часть расценок; стали мы замечать, что наши сослуживцы недолюбливали зэков, особенно Тихон (раньше про таких говорили «сам с ноготь, борода с локоть»), который считал их людьми низшего сорта и поучал нас: «Это же з/к (он так пренебрежительно со злостью всегда называл зэков), поэтому нечего с ними цацкаться». Такие люди, как Тихон, долго кряхтя под лямкой, пройдя многие степени подчинённости, вдруг оказавшиеся благородными, они преувеличивают понятие о своём значении: разумеется, только относительно подчинённых; перед начальниками они по-прежнему в подобострастии; но относительно зэков они становились чуть ли неограниченными повелителями. А ведь эта нахальность самовозвеличения, это преувеличенное мнение о своей безнаказанности рождает ненависть в самом покорном человеке и выводит его из последнего терпения. Это однажды и случилось с бригадиром Маховым, но об этом случае расскажу позже.
Мы не дискутировали с Тихоном по поводу зэков, это было его мнение, а сами поняли, что если к ним относиться строго по делам и доброжелательно, но без заискивания, то взаимоотношения будут нормальными; стали более
